Йенни - [3]

Ему вдруг пришла в голову дерзкая мысль: заговорить с ними и спросить их про дорогу, чтобы только узнать, не норвежки ли они, или, по крайней мере, скандинавки.

Несколько волнуясь, Хельге ускорил шаги и пошел за дамами. В одном он был уверен, что они не итальянки.

Молодые девушки остановились на минутку на углу перед запертым магазином, а потом пошли дальше. Хельге обдумывал, на каком языке обратиться к ним и не пытаться ли заговорить прямо по-норвежски. Что, если они действительно окажутся норвежками?

Девушки свернули за угол. Хельге следовал за ними по пятам и собирался с духом, чтобы заговорить с ними. Девушка, которая была пониже ростом, вдруг слегка обернулась и сказала что-то своей подруге по-итальянски; она сказала вполголоса, но вид у нее был очень недовольный.

Хельге был разочарован и хотел уже свернуть в сторону, но в эту минуту высокая девушка сказала подруге на чистейшем норвежском языке:

– Ах, Ческа, только не вздумай заговаривать с ним. Самое лучшее сделать вид, будто мы ничего не замечаем.

– Да, но я терпеть не могу этих противных итальянцев!

Вечно они не дают проходу женщинам, – ответила маленькая.

– Простите, – сказал Хельге. Девушки сразу остановились.

– Прошу извинить меня, – проговорил Хельге, запинаясь и краснея. Почувствовав, что краснеет, он рассердился на самого себя и от этого покраснел еще гуще. – Дело, видите ли, в том, что я только сегодня утром приехал из Флоренции… и вот я, попросту говоря, заплутался в этих переулках и проулках… По-итальянски я едва умею связать два слова, и я подумал… Не можете ли вы быть так любезны и сказать мне, где я могу сесть в трамвай. Да, позвольте представиться: Грам, кандидат Грам, – и Хельге приподнял шляпу.

– Где же вы остановились? – спросила высокая.

– Где-то возле железнодорожной станции… Альберто Торино… или что-то в этом роде, – ответил Хельге.

Тут подруги заспорили, одна уверяла, что надо сесть на такую-то линию, а другая настаивала на другой линии.

Наконец, после долгих пререканий, высокая повернулась к Хельге и заявила ему решительно:

– Сверните на первую улицу вправо и идите до большой площади, а потом вы выйдете на новое Корсо, там и останавливается трамвай, в который вам надо сесть.

Хельге, все время слушавший молодых девушек с безнадежным выражением на лице, покачал головой и сказал:

– Право, фрекен, боюсь, что я все-таки не найду дороги. Лучше будет, если я поищу извозчика.

– Мы с удовольствием проводим вас до места остановки, – сказала высокая.

Маленькая опять зашептала что-то недовольным тоном по-итальянски, но высокая остановила ее. Хельге почувствовал себя еще хуже от этих маленьких замечаний на незнакомом ему языке.

– Очень вам благодарен, – поспешил он успокоить подруг, – но прошу вас не затруднять себя из-за меня. Я как-нибудь доберусь до дому, будьте уверены.

– Это не доставит нам никакого беспокойства, – возразила высокая. – Нам все равно по дороге, – и она двинулась вперед.

– Право, вы слишком любезны. Но в Риме очень трудно ориентироваться, не правда ли? – старался поддерживать разговор Хельге. – Во всяком случае, когда темно.

– Ах, нет, можно очень скоро привыкнуть к этим улицам.

– А я только сегодня приехал сюда… я приехал утренним поездом из Флоренции.

Маленькая сделала вполголоса какое-то замечание по-итальянски. Высокая спросила Хельге:

– Во Флоренции, должно быть, очень холодно?

– Да, чертовски холодно. Надо надеяться, что здесь погода немного помягче? Впрочем, я написал вчера матери, чтобы она выслала мне мое зимнее пальто.

– Это нелишне, потому что и здесь бывает сильный мороз. Вам Флоренция понравилась? Вы там долго пробыли?

– Всего четырнадцать дней, – ответил Хельге. – Мне кажется, что Рим придется мне больше по душе.

Маленькая засмеялась. Она все время отпускала по-итальянски замечания. Высокая сказала своим глубоким, спокойным голосом:

– Мне кажется, что нет другого города, с которым можно было бы так сродниться, как с Римом.

– Ваша подруга итальянка? – спросил Хельге.

– Ах, нет, фрекен Ярманн также норвежка. Но мы стараемся всегда говорить по-итальянски, потому что мне хочется поскорее освоиться с этим языком. Ну а фрекен Ярманн говорит по-итальянски очень хорошо. Моя фамилия Винге, – прибавила она. – А вот и место остановки.

В то время как они стояли в ожидании трамвая, через улицу перешли два господина.

– Да ведь это вы! – воскликнул один из них, подходя к девушкам.

– Добрый вечер, – сказал другой. – Пойдемте дальше вместе. Вы ходили смотреть кораллы?

– Нет, лавка была заперта, – ответила Ярманн небрежно.

– А мы встретили соотечественника, которому понадобилась наша помощь, так как он сбился с пути, – сказала фрекен Винге, и она представила мужчин друг другу:

– Кандидат Грам, художник Хегген, скульптор Алин.

– Не знаю, помните ли меня, господин Хегген… меня зовут Грам… года три тому назад мы были вместе на Мюсу-сетере.

– Да, конечно, помню. А теперь вы в Риме?

Алин и фрекен Ярманн отошли в сторону и пошептались. Потом фрекен Ярманн подошла к подруге и сказала:

– Йенни, я иду домой. Я не расположена сегодня идти к Фраскатти.

– Милая моя, но ведь ты же все это и затеяла.