Языковые контакты - [14]
Графические заимствования – заимствование одним народом у другого письменных средств для создания своей письменности или для ее изменения, совершенствования. Графические заимствования могут быть большого или небольшого объема – может заимствоваться основная часть алфавита или отдельные знаки. Первый случай – это, напр., алфавиты большинства европейских языков, основанные на латинском письме; кириллица и ее модификации у ряда славянских народов, основанные на греч. алфавите. Второй случай – это частичные заимствования в кириллицу из древнееврейского письма (опосредованным путем). Ср. влияние арабского письма на персидское, китайского – на японское и др.
Гренландские заимствования – заимствования из гренландского языка. В русский язык из него пришло слово авук.
Грецизмы – заимствования из греч. языка в другие языки. Грецизмы есть во многих языках мира, попав в них прямо или опосредованно. Большой ряд грецизмов (эллинизмов) есть в лат. языке (philosophus, plebs «простой народ», triumphus, taurus «бык» и др.); через латинский они попали в современные западноевроп. языки. Много грецизмов (византизмов) в старослав. (церковнослав.) языке: икона, миро, ангел, крин, тектон, елей, кивот, кит, ересь и др. Через церковнослав. язык грецизмы попадали в русск. язык. Из нарицательных имен в русск. языке грецизмами являются акробат, амнистия, анализ, аналог, анатомия, аристократия, базис, бальзам, библиотека, библия, варвар, гетера, гидра, гипс, гипноз, грамота, доза, канун, катастрофа, категория, каторга, кафедра, кедр, керамика, кит, комедия, комета, кризис, критика, кровать, лирика, магнит, монах, музей, музыка, нектар, оазис, озон, олигарх, оникс, опиум, орган, палата, паника, паразит, паралич, парус, патриот, период, планета, плита, поп, порфира, поэзия, проблема, программа, протез, психика, ритм, сапфир, сардоникс, сахар, свекла, сердолик, сибарит, символ, симфония, синтез, система, сифон, скелет, спираль, стиль, стихия, схема, сцена, талант, театр, тема, теория, тетрадь, техника, тип, тон, травма, трон, физика, фонарь, фосфор, хаос, халтура, характер, химера, хрусталь, экзотика, экология, экономия, электрик, электричество, эмбрион, энергия, эпизод, эпоха и мн. др. К грецизмам относятся и многие церковные личные имена, носимые русскими: Николай, Андрей, Александр, Софья и др.
Грузинские заимствования – слова грузинского языка, попавшие в другие языки. В русском языке их немного: амирис, дата, дарбази, лезгинка, лобио, мацони, сакля, сациви, тамада, табло, тавади, чуха, харчо, хинкали.
Групповой билингвизм – билингвизм разноязычных лиц, попадающих в один коллектив, возникающий в ходе их общения (рабочие разных национальностей в одной бригаде, учащиеся разных наций одного класса и др.).
Д
Датизм – ломаная речь на неродном языке, с сильной интерференцией родного языка. От имени полководца древности Датиса, участвовавшего в Марафонской битве, который изъяснялся на греческом языке с большим числом ошибок. См. и ср. полиферентное, метаферентное двуязычие.
Датист – человек, изъясняющийся на неродном языке с сильной интерференцией родного языка.
Двойные заимствования см. дублеты 1.
Двойные формы (двоякие формы) – вариантные орфоэпические, орфографические, морфологические и др. формы. Очень часто наблюдаются среди заимствований. Ср. диминутив‑деминутив (два варианта написания), маншета (устар.) – манжета, галоши‑калоши (последнее в результате освоения и смешения); русск. – старослав.: вопит – вопиет, двигает – движет. Ср. в татарск. языке заимствования из русск. в разное время: кенфит – конфет, карават – кровать, вилесепид – велосипед.
Двусторонняя интерференция – положительное или отрицательное влияние в речи и сознании билингва двух языковых систем друг на друга. Ср. влияние родного языка на неродной, влияние неродного языка на родной.
Двуязычие – билингвизм.
Двуязычие малочисленных (малых) народов закономерное явление, когда люди, принадлежащие к небольшим этносам, помимо своего родного языка, в массовом порядке овладевают языком большой или влиятельной нации, с которой связаны территориальными, политическими, экономическими и др. достаточно тесными отношениями. См. национально-русское двуязычие.
Двуязычное конспектирование – конспектирование билингвом книги, лекции и др. речи на неродном языке попеременно то на неродном языке, то на родном. Это сравнимо со смешанной устной речью. Такой смешанный конспект билингву часто делать легче, чем моноязычный на неродном языке: понятные места (текста, речи) легче и быстрее записывать переведенными на родной язык. Не совсем понятные места записываются на слышимом или читаемом неродном языке, чтобы их после осмыслить.
Двуязычное переключение кодов – в контактологическом аспекте: переключение речи билингва с языка на язык.
Двуязычные художественные произведения произведения, представляющие собой по балансу использования двух языков смешанную художественную речь. Таковыми являются макаронические стихи (см.).
Деназализация – интерференционная фонетическая ошибка, заключающаяся в устранении носового призвука (носовой артикуляции) носовых гласных звуков неродного языка. Это происходит вследствие того, что в родном языке билингва таких носовых звуков нет и он заменяет их диафонами. Так, русский билингв во франц. слове generation вместо конечного
В словаре содержится около 1250 словарных статей, кратко описывающих танцы многих народов мира и характеризующих их в музыкально-хореографическом, филологическом и культурологическом отношении. Во многих словарных статьях приводятся речевые иллюстрации из художественной, этнографической и другой литературы.Для специалистов и всех интересующихся данной тематикой.
В словаре даются практические рекомендации по речевому поведению в многочисленных реально возникающих типичных и специфических ситуациях речевой коммуникации. Особое внимание обращается на преодоление различных трудностей в общении, на возможности их избежания.Для студентов вузов и широкого круга читателей.
Как литература обращается с еврейской традицией после долгого периода ассимиляции, Холокоста и официального (полу)запрета на еврейство при коммунизме? Процесс «переизобретения традиции» начинается в среде позднесоветского еврейского андерграунда 1960–1970‐х годов и продолжается, как показывает проза 2000–2010‐х, до настоящего момента. Он объясняется тем фактом, что еврейская литература создается для читателя «постгуманной» эпохи, когда знание о еврействе и иудаизме передается и принимается уже не от живых носителей традиции, но из книг, картин, фильмов, музеев и популярной культуры.
Что такое литература русской диаспоры, какой уникальный опыт запечатлен в текстах писателей разных волн эмиграции, и правомерно ли вообще говорить о диаспоре в век интернет-коммуникации? Авторы работ, собранных в этой книге, предлагают взгляд на диаспору как на особую культурную среду, конкурирующую с метрополией. Писатели русского рассеяния сознательно или неосознанно бросают вызов литературному канону и ключевым нарративам культуры XX века, обращаясь к маргинальным или табуированным в русской традиции темам.
Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.
Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.
Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.
Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.