Языки Пао. (Роман) - [53]

Так проходили годы — проекты Палафокса, навязанные населению узурпатором Бустамонте и неохотно поддерживаемые Бераном, осуществлялись. В четырнадцатом году правления Берана Панаспера благосостояние населения достигло невиданного уровня: паоны начинали богатеть.

Беран давно недолюбливал раскольную систему содержания крепостных наложниц в дортуарах, ненавязчиво укоренившуюся в Институте аналитиков за Зголафским хребтом.

Первоначально не было недостатка в паонезских девушках, соглашавшихся поступить в сексуальное услужение за приличное вознаграждение по окончании договорного срока, и все сыновья и внуки Палафокса — не говоря уже о самом наставнике — содержали многочисленные гаремы в окрестностях Пона. Но по мере того, как основное население планеты перестало голодать и принялось накапливать сбережения, число молодых женщин, готовых рожать раскольникам детей за деньги, резко сократилось, и через некоторое время распространились странные слухи. Говорили о каких-то наркотиках, о гипнозе, о черной магии.

Беран приказал провести расследование методов пополнения гаремов «аналитиков». Панарх понимал, что тем самым он наступает на любимую мозоль раскольников — но не ожидал столь мгновенной и прямолинейной реакции. Лорд Палафокс явился в Эйльжанр.

Однажды утром он появился на верхней террасе дворца, где Беран сидел, глядя на море. При виде высокой худощавой фигуры с узловатыми конечностями Беран не мог не подивиться тому, как мало изменился Палафокс за прошедшие годы — даже его одежда была такой же, как в тот день, когда они впервые встретились на Пао: серовато-коричневая роба из толстого сукна, темно-серые облегающие брюки, остроконечная шапка с козырьком. Сколько лет было раскольнику?

Палафокс не стал тратить время на пустые разговоры: «Панарх Беран, возникла нежелательная ситуация, в связи с чем тебе придется принять конкретные меры».

Беран медленно кивнул: «В чем заключается нежелательная ситуация?»

«Моя личная жизнь подверглась вторжению. У моего порога вертятся какие-то недотепы-шпионы, женщинам в моем дортуаре надоедают нахальной слежкой. Будь так любезен, узнай, кто распорядился меня преследовать, и накажи виновника».

Беран поднялся на ноги: «Лорд Палафокс, вы прекрасно знаете, что я лично распорядился провести расследование».

«Неужели? Это просто поразительно, панарх Беран! Что ты надеешься таким образом узнать?»

«По сути дела, я не ожидал что-либо узнать. Я надеялся, что вы истолкуете мои действия как предупреждение и внесете изменения в применяемые вами методы таким образом, чтобы для дальнейших расследований не было никаких оснований. Вместо этого вы решили протестовать, что может привести к осложнениям».

«Я — наставник Раскольного института. Я действую прямо и не нуждаюсь в уклончивых намеках», — голос Палафокса приобрел металлическую жесткость, но последнее заявление никоим образом нельзя было рассматривать в качестве обоснованного возражения.

Беран достаточно долго изучал искусство полемики и поспешил закрепить преимущество: «Вы были исключительно полезным союзником, лорд Палафокс. Взамен вы приобрели практически полный контроль над целым континентом, Нонамандом. Сохранение этого контроля, однако, обусловлено законностью ваших действий. Использование женщин, добровольно отдающих себя в услужение, хотя оно и противоречит паонезским нормам поведения, не является преступлением. Тем не менее, если такие услуги предоставляются не добровольно...»

«У тебя есть какие-нибудь основания для подобных замечаний?»

«Слухами земля полнится».

Палафокс язвительно усмехнулся: «Допустим, тебе удастся подтвердить эти слухи — что тогда?»

Беран заставил себя не отвести глаза под каменным взором раскольника: «Ваш вопрос не находит практического применения. Он относится к уже несуществующей ситуации».

«Потрудись не говорить загадками».

«Простейший способ опровергнуть упомянутые слухи, — объяснил Беран, — заключается в том, чтобы предать гласности процесс найма наложниц. Отныне женщины, желающие поступить в услужение к вам и к вашим потомкам, будут регистрироваться и временно размещаться в правительственном распределительном центре — здесь, в Эйльжанре. Все договоры с наложницами будут согласовываться и оформляться в этом центре; любая другая контрабандная перевозка женщин в Нонаманд будет рассматриваться как насильственное похищение».

Несколько секунд Палафокс молчал, после чего тихо спросил: «Каким образом ты намерен обеспечивать выполнение такого указа?»

«А зачем его как-то обеспечивать? — удивился Беран. — На Пао указы панарха выполняются беспрекословно».

Палафокс коротко кивнул: «Ситуация действительно не нуждается в дальнейших разъяснениях. Насколько я понимаю, ни у тебя, ни у меня нет оснований жаловаться». Раскольник удалился.

Беран глубоко вздохнул, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он одержал небольшую победу — в какой-то степени. Он твердо определил полномочия правительства планеты и вынудил Палафокса молчаливо признать эти полномочия.

Но Беран хорошо знал раскольника: торжествовать было рано. Палафокс жил в условиях самодостаточной изоляции, чувствовал себя в полной безопасности и вряд ли предполагал, что сегодняшнее столкновение интересов будет иметь для него серьезные эмоциональные последствия; для него происшедшее было не более чем мимолетной неприятностью. В самом деле, необходимо было рассмотреть два исключительно важных обстоятельства. Во-первых, что-то в поведении Палафокса заставляло предположить, что он, несмотря на раздражение, уже приготовился пойти на компромисс — по меньшей мере временно. «Временно»! Именно в этом была зарыта собака. Палафокс выжидал. Чего он ждал, что должно было случиться?