Язык звериных образов - [3]
Дело в том, что скифы — всего лишь один из многочисленных кочевых народов, населявших степную полосу Евразии в I тысячелетии до н. э. Помимо ираноязычных скифов в степи в то время обитали родственные им по языку саки, массагеты, савроматы, а также многие другие племена и народы, названий и языковой принадлежности которых мы пока не знаем.
Все эти разные по языку и происхождению народы населяли Великую евразийскую степь, протянувшуюся сплошной полосой через весь материк от Нижнего Дуная до границ Китая. Огромные пространства покрытых травой степей — прекрасные пастбища, а ровный, спокойный рельеф большей части степной полосы не препятствовал передвижениям людей. Благодаря таким природным условиям здесь в начале I тысячелетия до н. э. складывается особый тип хозяйства — кочевое скотоводство.
Кочевая экономика предполагает более или менее постоянные передвижения людей вслед за стадами скота — о степени ее подвижности, о масштабах перекочевок, о маршрутах и характере кочевания ученые спорят до сих пор, но сам факт мобильности жизни кочевников никем не отрицается. Этот особый образ жизни был новым для обитателей степи, до того живших оседло, и потребовал целого набора прежде неизвестных, а теперь необходимых вещей.
Складывался этот новый набор различными путями. Что-то из того, что ранее существовало в быту, можно было приспособить к кочевому образу жизни, порой отчасти видоизменив, что-то — позаимствовать, тоже иногда попутно переделав, а некоторые вещи пришлось просто изобретать. А поскольку всем кочевникам нужно было примерно одно и то же и подвижный образ жизни позволял им быстро обмениваться новыми достижениями, неудивительно, что культуры разных народов степи приобрели сходный облик.
Но кочевники не могут жить и без постоянной связи с земледельцами, поскольку кочевое скотоводство не обеспечивает человека всем необходимым. В торговых связях со скотоводами, как правило, заинтересованы и земледельческие пароды (бывало, впрочем, что воинственные кочевники силой отбирали у земледельцев то, что им нужно). И получилось так, что Великая евразийская степь связала между собой не только разные кочевые народы, но и два мира — мир кочевников и мир людей с оседлым образом жизни. Взглянув на карту, мы увидим, что к югу от степного пояса располагалась зона древних земледельческих цивилизаций — от Закавказья и Передней Азии на западе до Китая на востоке. Степь была связана и с Древней Грецией — через греческие колонии на берегах Черного моря. Но еще более активными были северные связи кочевников — с оседлыми жителями лесостепной полосы Евразии, и в результате некоторые лесостепные культуры по облику стали сходны с культурами кочевников.
Такие культуры кочевого типа занимают всю степь и лесостепь Восточной Европы, Предкавказье, Южное Приуралье, Приаралье, почти весь современный Казахстан, некоторые районы Памира, Тянь-Шаня и Саяно-Алтая, Туву и иные области Южной Сибири. Их общность называют общностью культур скифского облика[3]>{1} или же скифо-сибирским миром>{2}. Условность этих терминов в наше время очевидна: под ними подразумевается общность культур кочевого облика, существовавшая в степях Евразии с VIII–VII по IV–III вв. до н. э. и названная по имени наиболее известного из входящих в нее народов. Она включает разные кочевые племена, объединенные одинаковым типом хозяйства и соответствующим обликом культуры.
Для нас, археологов, эта общность имеет свои признаки — это прежде всего набор вещей, нужных кочевнику и распространенных по всей территории степи, — в него входят оружие, предметы конского снаряжения, а также интересующее нас искусство звериного стиля. Состоящий из трех основных компонентов, этот комплекс получил в науке условное наименование «скифская триада». Легкая конница кочевников была вооружена прежде всего луками и стрелами — и бронзовые втульчатые стрелы по всей степи имеют сходную форму. Короткие мечи-кинжалы особой формы, называемые акинаками, тоже встречаются на всей степной территории. То же можно сказать и о предметах конской узды — в первую очередь об удилах и прикреплявшихся к их концам псалиях (особых приспособлениях для соединения удил с ремнями оголовья). К предметам конской узды относятся также сходные на всем пространстве степей различные бляхи, пряжки и пронизи, сквозь которые продевались уздечные ремни.
Прежде чем обратиться к третьему элементу, следует, справедливости ради, заметить, что триадой не исчерпываются признаки, общие для культур скифского облика: с тех пор как в науке появилось это название, выяснилось, что помимо оружия, конского снаряжения и звериного стиля общими для всех культур были также формы котлов, зеркал, наперший (специальные предметы сугубо ритуального назначения) и некоторых других предметов. Вещи всех названных категорий и составляют ту материальную среду, в которой существовало скифское искусство. Более того — оно было неотделимо от них, потому что таков закон древнего искусства.
Жизнь, смысл и назначение искусства в культурах древности совсем не похожи на роль и место искусства в современной нам культуре. В древности искусство не составляло той обособленной области человеческой деятельности, какую оно представляет собой теперь. В этом отношении его можно было бы уподобить современному прикладному искусству, не существующему вне вещей, для украшения которых оно служит, но и это будет неточно, поскольку в современной культуре, где существует и «высокое» искусство, за прикладным искусством остается чисто декоративная функция. Не то в культурах древности, где произведения искусства неотделимы от тех предметов, на которых они размещены, и где смысл вещи по существу дополняется смыслом изображения. Это связано с представлениями о мире, в котором вещи живут, и, создавая их, мастер тем самым стремился внести порядок в реальную жизнь людей.
