Язык звериных образов - [22]

Возвращаясь в область конкретного, попробуем поставить вопрос: с какой из описанных абстрактных ситуаций можно отождествить известную нам археологическую реальность? До открытия кургана Аржан исследователи в основном ориентировались на плавное эволюционное развитие. Но Аржан, как бы рано его ни датировали, содержит произведения уже вполне сложившегося звериного стиля. А сочетание их в едином комплексе с предметами предшествующей культурной традиции тоже не уникально: такое же сочетание можно увидеть и в Келермесе, и в Зивийе — тоже смешанных комплексах, но составляющие их элементы — разные в этих памятниках, отделенных друг от друга огромными территориями. И если рассматривать не только произведения звериного стиля, но и все категории вещей из этих комплексов, то окажется, что механизмы их появления в этой культуре достаточно разнообразны; процесс же, в ходе которого они появились, был общим для всей степи. Так сложилась концепция полицентрического происхождения культур скифского облика степей Евразии — впервые она была сформулирована автором раскопок кургана Аржан М. П. Грязновым^{58}и была поддержана и развита И. В. Яценко и Д. С. Раевским^{59}. Точка зрения, объясняющая резкое, внезапное изменение всей культуры степи изменениями в жизни степного населения, предполагает взрывной, а не эволюционный характер происходящего. Этим взрывом и объясняется появление в культурах степи нового искусства.

Евразийская степь, как мы знаем, соседствовала с культурами и цивилизациями, обладающими издревле развитыми изобразительными традициями. И естественно, наиболее простым путем было заимствование изобразительных приемов из разных окружающих традиций. Оно происходило приблизительно в одно и то же время на достаточно отдаленных друг от друга территориях, о чем свидетельствует схема распространения ранних памятников. Поэтому едва ли следует считать принципиальной небольшую разницу в датах этих памятников (даже в том случае, если таковая будет строго доказана, чем наука пока не может похвастаться), поскольку за ней не должно стоять представление о передвижении народа, культуры, искусства из одного места в другое— такая разница может отражать лишь детали общего процесса.

При такой постановке вопроса поиски «скифских» элементов в предшествующих и окружающих изобразительных традициях обретают иной смысл — теперь они могут быть направлены на восстановление процесса сложения изобразительной системы, которое протекало в разных районах различными путями. По-иному надо оценивать и существующие теории происхождения звериного стиля, поскольку при таком подходе ни одна из них не должна выглядеть единственным объяснением существующего явления, что требовалось от теорий раньше, а может демонстрировать один из конкретных путей сложения изобразительной системы скифского звериного стиля. Так, едва ли следует отрицать аргументы Б. В. Фармаковского в защиту ионийской теории, поскольку в искусстве ионийских греков действительно содержались те элементы, которые потом в несколько измененном виде будут присутствовать в скифском искусстве. Такие элементы есть и в искусстве древнего Ирана, что дает возможность развивать представления М. И. Ростовцева о переднеазиатском происхождении скифского звериного стиля.

На материале памятников, которые были открыты значительно позже работ М. И. Ростовцева (например, сокровища из Зивийе), можно проследить, как, заимствуя элементы искусства Древнего Востока, складывался скифский звериный стиль.

Цитирование как способ выражения мысли

«Стилем цитат» назвал смешанный стиль Саккызского клада один из крупнейших современных специалистов по искусству древнего Ирана В. Г. Луконин^{60}. Этот термин вполне соответствует представлениям о произведении искусства как о тексте, построенном по законам определенной знаковой системы. Из текста можно брать цитаты, если они помогают выразить то, что нужно. Вырванная из контекста, цитата может утратить свой первоначальный смысл и будет выражать то, что требует от нее составитель нового текста.

Такая ситуация складывается в древнеиранском искусстве. Изобразительные элементы систем, присущих переднеазиатским традициям, организуются в новую, складывающуюся систему иранского искусства и наполняются иным содержанием. На раннем этапе их «цитатное» происхождение прослеживается достаточно отчетливо, впоследствии же система сформируется окончательно и цитаты станут собственными словами текстов на этом новом изобразительном языке^{61}.

Говоря об этом, мы непременно должны помнить о неоднократно нами рассмотренных двух уровнях языка искусства и о том, что здесь речь идет лишь об одном из них: нас интересует уровень, на котором образ зверя является содержанием и обозначается при помощи признаков изображения. Это содержание не меняется от того, заимствован ли тот или иной изобразительный прием, и если заимствован, то откуда. Каждый прием изображения занимает место, уготованное ему той изобразительной системой, в которую он переходит. Однако на первых порах можно уловить его заимствованное происхождение и установить, откуда он был взят. Такой «цитатный стиль» не может существовать длительное время, и в скифском искусстве он жил недолго. Интересный образец такого стиля представляет секира из Кслермеса — железный топорик с золотой обкладкой, на которой вытиснены фигуры животных (см. обложку).