Язык небес - [41]

— Что ты ищешь?

— Мне нужно прочесть все, что находится в грузовике, прежде чем я смогу тебе все рассказать. Я все еще не уверена.

— Доротея, я рискую своей карьерой, своей жизнью. Ты слышала, что сказал Рэмси? Он мог и не подсылать ко мне убийц.

Она сидела неподвижно, ни один мускул не дрогнул на ее бледном лице. Затем повернулась к нему:

— Сейчас ты был бы уже мертв, если бы не я. Твоя жизнь связана с моей.

— Позволь напомнить, у тебя есть муж.

— У нас с Вернером свободные отношения. И уже очень давно. Теперь есть только ты и я.

Доротея была права, и он знал это. И это знание наполняло сердце Стерлинга и страхом, и бешеным восторгом.

— Что ты собираешься делать? — через секундную заминку спросил Вилкерсон.

— Большое дело для нас обоих, надеюсь.

Глава 25

Бавария

Малоун осматривал замок через лобовое стекло автомобиля. Массивное здание цеплялось за отвесный склон горы. В ночи показались окна и изящные эркеры. Арочные лампы освещали внешние стены и их мягкую средневековую красоту. В его голове пронеслось одно высказывание Лютера о другой немецкой цитадели: «Могучая крепость — наш бог, цитадель, которая никогда не падет».

Он был за рулем арендованной машины, а Кристл Фальк с комфортом расположилась на пассажирском сиденье. Они в спешке покинули монастырь Этталь и углубились в морозные баварские леса, следуя по заброшенному шоссе. Малоун так и не заметил ни одной машины. Наконец, после сорока минут езды, появился этот замок, и они смогли остановиться. Над ними в чернильно-синем небе рассыпались сияющие звезды, словно застывший новогодний фейерверк.

— Это наш дом, — сообщила Кристл, как только они вышли из машины. — Поместье Оберхаузеров. Рейхсхоффен.

— Надежда и империя, — перевел он. — Интересное название.

— Наш семейный девиз. Здесь, на вершине этого холма, мои предки поселились более семисот лет назад.

Малоун изучал этот гимн порядку, серые древние камни, серые окна. Строго контролируемый порядок, нарушаемый только снегом, пытавшимся забиться в старые выступы.

Она отвернулась, и он поймал ее за изящное запястье. С красивыми женщинами было нелегко, а эта незнакомка была по-настоящему прекрасна. Даже хуже, она играла с ним, и он знал об этом.

— Почему твоя фамилия Фальк, а не Оберхаузер? — спросил Малоун, пытаясь лишить ее равновесия.

Кристл опустила взгляд на свою руку. Малоун усилил хватку.

— Замужество. Со временем оно стало ошибкой.

— Ваша сестра — Линдауэр. Она все еще замужем?

— Да. Однако не могу сказать, что из этого вышло что-то путное. Вернеру нравятся ее деньги, а ей нравится быть при муже. Это дает ей надежду, что ее любовники никогда не станут чем-то большим.

— Не собираетесь рассказать мне, почему вы так не ладите друг с другом?

Кристл улыбнулась, это только усилило ее привлекательность.

— Это зависит от того, согласитесь ли вы мне помогать или нет.

— Вы знаете, почему я здесь.

— Ваш отец. Вот почему и я, и вы здесь.

Коттон в этом сомневался, но решил прекратить допрос.

— Тогда давайте посмотрим, что же для вас так важно.

Они вошли в замок через арочную дверь. Внимание Малоуна привлек огромный гобелен, висевший на дальней стене. Еще один странный рисунок, вышитый золотом на бордовом и темно-синем фоне.

Кристл тут же заметила его интерес и пояснила:

— Наш фамильный герб.

Малоун изучил рисунок. Корона, висевшая в воздухе над изображением животного — возможно, кошки или собаки, трудно определить, — схватившего что-то похожее на грызуна.

— Что он означает?

— Мне так никогда и не удалось добиться внятного объяснения. Но одному из наших предков он нравился. Поэтому тот приказал вышить его и повесил здесь.

Малоун услышал, как снаружи донесся шум автомобиля, въезжающего во двор. Он посмотрел через открытую дверь и увидел мужчину, выходящего из «Мерседеса». В его руке был автомат.

Коттон узнал это лицо. Он уже видел его в своем номере отеля «Пост». Какого черта?

Мужчина поднял автомат. Малоун рывком задвинул Кристл за спину, как только пули влетели в открытую дверь и уничтожили стол, стоявший у дальней стены. В напольных часах, стоявших рядом с ним, вдребезги разбилось стекло. Они понеслись вперед, а Кристл показывала дорогу. Еще большее количество пуль врезалось в стену позади них.

Малоун вытащил пистолет, как только они завернули за угол и вбежали в короткий коридор, ведущий в обеденный зал. Он быстро осмотрелся вокруг и увидел комнату, украшенную с четырех сторон колоннадой и длинными галереями сверху и снизу. В дальнем ее конце Малоун заметил флаг Германской империи: величественный орел на черно-красно-золотом фоне. Он был специально подсвечен слабыми лампами. Под ним располагался черный каменный камин, такой большой, что внутри могли поместиться несколько человек.

— Разделимся, — быстро предложила Кристл. — Вы идете наверх.

Прежде чем Малоун смог возразить, она уже исчезла в темноте.

Коттон увидел лестницу, ведущую на галерею второго этажа, и осторожно сделал первый шаг. Чернота буквально ослепляла глаза. Повсюду были ниши, темные пустоты, где, как он опасался, его могли подстерегать еще большие неприятности.

Малоун поднялся по ступенькам и оказался на верхней галерее, в паре ярдов от балюстрады. Здесь все так же было темно. Взглянув вниз, он увидел лишь тень, скользнувшую в холл. И это удалось только благодаря льющемуся из коридора слабому свету. Внизу восемнадцать кресел выстроились в ряд за массивным обеденным столом. Их позолоченные спинки стояли ровно, как солдаты в шеренге, за исключением двух — под ними, видимо, пряталась Кристл.