Язычники - [7]

БОЦМАН. А мне с первого раза все ясно стало… Помнишь? помнишь, я у нее две гривны на шкалик взял? А она что сказала?

ОЛЕГ. Не помню.

БОЦМАН. А я помню. Она же… она…

Боцман машет рукой, ничего сказать не может.

ОЛЕГ. Много ты о ней знаешь… я сам о ней не знаю ничего… меня дед с бабкой воспитали, а она только на Пасху приезжала… кулечки эти свои сраные… это постоянно у нее… какие-то скляночки, бутылочки… медок, блядь, холодок… пакетики со скорлупой яичной… крашеные… зеленые… синие… ну на хера с собой пакетики со скорлупой возить? С мусором?! Пасочкой накормит меня… черствой… и поминай как звали…. паломница…

Боцман только сейчас замечает, что Олег еле сдерживается, чтоб не заплакать. У него трясется нижняя челюсть, он еле выговаривает слова.

БОЦМАН. (неумело утешает) Она может за тебя… всю жизнь вон тебе… отмолила.

ОЛЕГ. Ага. Отмолила. Вон как в жизни мне повезло. Жена — истеричка, дочь… я вообще не знаю… Всё! Всё! Я сегодня знаешь… меня как отрезало… Я как увидел их всех… маманю, жену, Кристину… я… ну пойми… это может ужасно говорить такое, но нет у меня… нет у меня понимаешь… к ним… любви… не могу я… не хочу я… Марина давно уже мне… не женщина… не жена, а надсмотрщик… все отношения — пойди-принеси, рот закрой, не смей в свою дудку дудеть… как будто я не человек, а… хуже собаки даже…

БОЦМАН. Вообще, конечно, Марина… я сам замечал… хотя… по природе… она женщина хорошая…

ОЛЕГ. Она не женщина, она не женщина вообще уже давно, просто… просто робот… на Кристину смотрю и не понимаю… неужели вот это…. родилось у меня? такая девочка была, помню руку мою своими ладошками возьмет…обеими ладошками и пальцы мои считает… сосредоточенно… один-два-пять-восемь… так почему-то и считала: один-два-пять-восемь… а я другой рукой по головке глажу, глажу по головке, а теперь пьяная по ночам… блюет… нет у меня ничего, Боцман, понимаешь? не семьи, ни дома… ничего не осталось… одно только… только одно… что есть у меня… вот…

Олег осторожно вынимает из сумки черный футляр, открывает его. В футляре — кларнет. Олег любовно вынимает обе части инструмента, аккуратно собирает его, прилаживает мундштук.

ОЛЕГ. Почему я не могу любить тебя. Не могу любить тебя открыто.

Олег смотрит на кларнет, как на женщину. Боцману делается как-то неловко.

ОЛЕГ. (с пафосом) Я больше так не могу. Это всё. Сколько можно прятаться, бояться каждого шороха. Хватит. Хватит с нас унижения! Я больше тебя не предам! Я все скажу им. пусть живут, как хотят. И я. И мы. Мы тоже будем жить, как хотим. Я устал бояться. Я устал быть ничтожеством и ненавидеть самого себя. Я просто хочу быть собой. И мне все равно, что скажут люди. Не возьмут в оркестр — не надо. Пойду на улицу. Буду стоять на улице играть. Что подадут, то моё. Зато без стыда и без страха.

Олег набирает в легкие воздух, чтобы извлечь первый звук из своего инструмента. На верхнем этаже открываются двери, слышен звук шагов. Олег молниеносно разбирает инструмент, прячет его в футляр, футляр в сумку и бежит со всех ног вверх по лестнице.

Мимо Боцмана, не глядя на него, проходит Кристина.

9.

Квартира. В большой комнате за швейной машинкой сидит Марина. Между плечом и ухом у нее зажат мобильный телефон, ногой она жмет на педаль машинки, а руками поправляет строчку.

МАРИНА. Дешевле? Куда дешевле? дешевле вы не найдете, я вам говорю, что такой вариант — здесь надо быстро… я по опыту знаю, что эту квартиру заберут… оторвут с руками… ее вообще в базе нет, потому что это для своих только недвижимость у нас… вип…. я вам просто первому, как вип-клиенту… где?! кто вам сказал?! соседи?! все там нормально… ничего там не течет… там кровельщики… подождите, Евгений… так вы не хотите? а зачем тогда голову морочите?! подождите… давайте еще тогда посмотрим… а как вы хотели? у нас в агентстве… нет, ну без посредников….

В комнату входит Наталья с иконой Богородицы в руках. Она осматривает все углы в комнате и находит, что самое лучшее место — угол прямо над столом, где сидит и работает Марина. Наталья с неожиданной ловкостью вскакивает ногами на стол, прямо на ткань, из которой Марина шьет шторы, и прикладывает икону в угол — между потолком и стеной. Марина с ненавистью смотрит на ноги Натальи.

МАРИНА. Евгений, я перезвоню вам… Мы обязательно… нет, сейчас у нас в агентстве скидки… вообще мы можем по-другому договориться… я вам перезвоню!

Марина кладет трубку. Она вся кипит от ненависти.

МАРИНА. Значит так — слезла!

НАТАЛЬЯ. (слезает) Надо будет соседа вашего попросить… Колю… его же Коля зовут… а то вы его как-то странно… даже выговорить не могу… полочку вот тут — для Богородицы матушки… лампадку зажжем…. И Господь управит… Я эту икону с собой пятнадцать лет вожу, мне ее сам настоятель Ионафан….

МАРИНА. Вы вообще как… надолго к нам?

НАТАЛЬЯ. Да завтра уезжаю… Я ж только хотела насчет Кристины, Мариночка….

МАРИНА. Что — насчет Кристины?

НАТАЛЬЯ. Бесы у нее. Вычитать надо. На вычитку.

МАРИНА. Вы как… поездом или на автобусе? Билет взяли уже?!

НАТАЛЬЯ. Она же с мужиками по ночам… на пляже….

МАРИНА. Что?

НАТАЛЬЯ. Блудница она, Марина. Спасать ее надо. К отцу Владимиру на вычитку. Я договорилась уже.