Явка в Копенгагене - [11]

В машине, кроме водителя, лишь Григорий. Об­мениваемся приветствиями.

—   А что, жена не захотела с нами ехать в аэро­порт?

—    Нет. Мы договорились, что она проводит меня лишь до порога. В прошлый раз, когда я уезжал в Еги­пет, она поехала провожать меня и не выдержала, расплакалась. Поэтому мы решили, что на этот раз в аэропорт она не поедет. Я ей оставил звуковое письмо, записанное на пленку. Она его прослушает, когда мой самолет уже будет в воздухе.

В предрассветной мгле мелькают подмосковные перелески. Слева проплыла возвышающаяся над лесом водонапорная башня НИИ полиомиелита, где около года работала жена. Низко над лесом, мигая красными огоньками, набирал высоту самолет, только что взле­тевший из Внуковского аэропорта. Это был двухмо­торный Ил-14 с ярко-оранжевыми крыльями.

—    А что это у него такие крылья?— спросил водитель.

—   Это самолет ледовой разведки полярной авиа­ции,— сказал я.— У них тут база.

О полярной авиации я, разумеется, знал не понас­лышке: в дальнем углу аэропорта Внуково располага­лись здания и ангары авиаотряда полярной авиации, где работал радистом мой тесть В. П., а родной дядя жены был полярным летчиком и занимался на Севере ледовой разведкой, отыскивая подходящие льдины для научно-исследовательских станций, именуемых «СП», а также оказывая помощь ледоколам, проводившим караваны по Северному морскому пути. Самолет вы­саживал на льдину зимовщиков, и те организовывали арктические станции, а также промежуточные ледовые аэродромы. Вот на таких-то станциях и ледовых аэро­дромах и зимовал отец «Весты», обеспечивая радиос­вязью зимовщиков, передавая метеосводки и давая пеленг самолетам, летевшим над бескрайними прос­торами Арктики.

—    Слушай, В. П.— обратился как-то к тестю, хит­ро улыбаясь, начальник отдела кадров, когда В. П. зашел в свою контору. — Куда это твоя дочь оформ­ляется, что ей такую проверку учиняют? Уж не за границу ли?

—    Откуда мне знать? Может, и за границу. Муж там у нее по заграницам ездит.

В. П. в то время еще не знал, на какую именно работу оформляли «Весту». Он узнает об этом лишь через несколько лет. А в то время шла обычная проверка «Весты» и ее родственников по каналам

Машина остановилась напротив служебного подъ­езда аэропорта.

—    Ну, В. И., счастливого пути, ни пуха ни пера. Дальше иди сам. С этого момента ты уже чужеземец, турист, следующий транзитом через Москву в Румы­нию и далее.

—    К черту,— отвечал я и, подхватив чемодан, направился к главному входу в аэропорт. Шел, не оглядываясь назад. С этого момента я— канадский гражданин Р. Митчелл. И никто другой. Никто другой. Другим не имею права быть. Теперь все мое поведе­ние, манеры, жесты должны соответствовать моему новому положению. Я уже здесь чужестранец. Я вхожу в новую роль. Играть ее теперь придется долгие годы. Посмотрим, как это у меня получится. Взвешиваю свой не слишком тяжелый чемодан. Объявляется по­садка на Бухарест. На русском, английском и француз­ском языках. На румынском тоже. Прохожу погранич­ный и таможенный контроль и присоединяюсь к пас­сажирам, столпившимся у выхода на летное поле. В основном летят русские, но есть и иностранцы. Ог­лядываю зал. В толпе провожающих мелькнуло лицо Григория. Он должен проследить, как у меня пройдет посадка и взлет. В толпе пассажиров выхожу на летное поле и направляюсь к аэрофлотскому ИЛ-18, стояще­му поодаль. Взревели моторы, вздымая облака снеж­ной пыли. В иллюминаторе мелькнули и тотчас исчез­ли пригороды Москвы. Самолет вошел в облачность и стал упорно карабкаться туда, где солнце.

...Бухарест. ИЛ-18, ревя моторами, подрулил к зда­нию аэропорта. Как-то здесь встретят новоиспечен­ного иностранца? К моему удивлению, меня встречал сияющей улыбкой молодой человек, представитель ру­мынского интуриста, превосходно владевший англий­ским языком. Назвался Георгиу. Быстро проведя меня через таможню, он поспешил к машине.

—    Минуточку,— сказал я.— Я ведь, по-моему, не заказывал ни гида, ни машину, ни отель. Откуда же этот сервис?

—   Это, конечно, неплохо, но я не собирался оста­навливаться в отеле, который мне не по карману.

—   Ваш отель средней категории, находится он в центре столицы,— сказал Георгиу, открывая дверцу «Волги».

«Какая забота! — думал я. — Видно, не хотят, что­бы иностранные туристы здесь болтались без присмот­ра. Ну да ладно, посмотрим, что будет дальше. По­том я от него все-таки отделаюсь». Первые три дня следую программе, предложенной их «Интуристом»: достопримечательности столицы, загородные резиден­ции королей, музеи и т. п. Георгиу повсюду сопровож­дает меня, пытаясь завязать со мной дружеские от­ношения. Он задавал разные вопросы о политике, о личной жизни, о Канаде, о городе, где я проживал, одним словом, вел себя довольно тактично, обладал широкой эрудицией и, как агент румынской «сикуритате» (а именно таковым он несомненно являлся), был на высоте. Однако через три дня я с ним расстался, со­славшись на то, что люблю просто один побродить по городу. Но одному мне побродить не пришлось. На следующий же день я обнаружил за собой наружное наблюдение. «У-у, „сигуранца проклятая!" — процити­ровал про себя слова Остапа Бендера из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова.— Появились-таки». Ру­мынская «наружка» работала профессионально, вела наблюдение с больших расстояний, с использованием автомашин советского производства «Волга» и «Побе­да». Обнаружить «наружников» можно было лишь тогда, когда они приближались вплотную, опасаясь меня упустить. Город я изучал по плану, купленному еще в день приезда, и каждый раз я намечал новый объект туристического интереса, куда входили парки, музеи и т. п. Однажды вечером, выйдя из отеля, я взял такси и направился на ледовый стадион, где проходила встреча сборных Румынии и Югославии. «Сопровож­давшие» следовали за мной неотступно. После первого тайма я направился к буфету, чтобы перекусить. У стойки толпа, все лезут без очереди, пытаясь до­браться до заветной сосиски. Пару раз в сутолоке мелькнула сухопарая высокая крашеная блондинка с иконописным личиком. Волосы ее развевались на ветру. Когда меня в очередной раз оттерли от стойки, она вдруг возникла передо мной, как из-под земли. В каждой руке у нее были по две сосиски, вложенные в булочки, завернутые в бумажные салфетки. Она про­изнесла что-то по-румынски, обращаясь ко мне, с улыбкой глядя на меня большими карими глазами. Убедившись, что я ее не понимаю, она спросила по- английски: