Ястреб на перчатке - [99]

— Я не знаю, согласится ли она, — к удивлению Риккардо, Феррейра потупил взор.

— Блас, вы же гвардия — гроза прекрасных дам! Смелее!

Граф понимал колебания гвардейца. Ухаживать за многолетней любовницей хозяина дома, в котором сам пребываешь, — это немыслимо для честного человека. Но Риккардо видел, что симпатии Кармен и Бласа взаимны, он желал девушке лишь добра, поэтому тут же добавил:

— Будет упираться — скажите, такова моя воля!

— Думаю, этого не понадобится, — заверил его Блас и решительным шагом направился к Кармен.

Ночью спокойствие звездного неба разорвали огни фейерверка. Сотни огненных шаров взрывались в воздухе, опадая на землю тысячами разноцветных огней. Картина завораживала.

Риккардо и Патриция восхищенно наблюдали за небом, полыхающим буйством красок.

Граф смотрел и думал о том, что старый упрямец Руф сегодня превзошел сам себя, заслужив этим законную любовь всего города. Но теперь ему придется не меньше месяца избегать колдовства, восстанавливая силы.

Пат вдруг оступилась — каблук попал в щель между камнями. Риккардо подхватил ее. Под тонкой тканью платья ее тело было обжигающе горячим. Она не обратила внимания на то, что он одной рукой обнимает ее.

— Как красиво! — восхищенно прошептала Патриция. — Я уже давно, очень давно ничего подобного не видела. Спасибо.

— За что?

— Ты уговорил мага и подарил мне этот вечер.

Риккардо улыбнулся.

— Пат.

— Да?

— Ничего, я просто хотел еще раз насладиться звуком твоего имени.

— Ты все такой же галантный, Рик, нисколько не изменился. Всегда пытаешься сказать комплимент.

— Ты прекрасна, Пат.

— Вот опять льстишь, — улыбнулась она, забыв о прошлом и будущем, для нее сейчас существовал только этот вечер и огни в небе над городом.

— Это не лесть — правда. Даже преуменьшенная.

— Я не люблю лесть, ты же знаешь.

— Я врал тебе, — признался Риккардо, он развернулся и теперь смотрел ей в глаза. — Я врал тебе, Пат, говоря, что забыл тебя. Я хранил твой облик на внутренней стороне век, и, стоило мне хоть на миг прикрыть глаза, я видел тебя. Красивую, улыбающуюся, манящую, желанную.

Пат не ответила.

Риккардо поцеловал ее в губы. Безумно, горячо, не думая о последствиях. Через один удар сердца ее руки оттолкнули его.

— Не надо, Рик. Не порть мне этот вечер. То, что ушло, уже не вернуть.

Он послушно отступил, но остался рядом с нею.

— Хорошо.

Через некоторое время услышал:

— А ночи еще прохладные.

— Послать за грогом? — встрепенулся Риккардо и набросил на ее плечи свой камзол, оставшись в рубашке.

— Да, будь так любезен, — попросила она.

Расторопный слуга быстро принес две большие глиняные чашки с разогретым вином, приправленным корицей.

Горячая кружка грела руки. Но еще больше грело ощущение того, что Пат рядом.

— Посмотри на звезды, Риккардо. Сколько их на небе сегодня! Так редко бывает: безоблачное небо и сотни тысяч звезд. Вот Охотница и Лев, правее Корабль и Райский Цветок.

— А рядом Ромб Надежды, звезда моряков, путешественников и влюбленных.

— Надежды обманчивы, Риккардо, на них нельзя полагаться. Проводи меня до резиденции, я устала.

Черная башня. Внутри нее было тихо, как в склепе, сюда не долетает гул затихающего людского праздника. Балкон, нависший над темной пустотой, дна не видно. Луны и звезды освещают лишь верх башни, ниже их свет не проникает.

Граф Кардес смотрит на руки, они кажутся белыми в этом колдовском свете. Он знает, что не должен здесь быть, знает, но не уходит.

Он старался говорить четко и громко — так, чтобы голос казался спокойным. Тот, Кто Слушает, не должен слышать его слабым, не уверенным в себе.

— Давным-давно — время уже стерло следы тех лет — я метался, не зная, куда приложить свои силы, мне казалось, что главная проблема в жизни — выбрать путь, по которому сможешь идти с честью, путь, что отвечал бы чаяниям твоей души. Я ошибался. Путь выбрать легко. Трудно идти по нему не сворачивая, не меняя идеалов, не вступая в сговор с темной стороной своей натуры. Трудно быть честным с самим собой. Я старался выполнять эти условия, придерживаюсь их до сих пор. Но как часто злоба и ненависть овладевают моим сердцем! Нелегко их сдержать, видя крушение надежд, что острой бритвой режут по глазам, ослепляя, не оставляя желания открывать их еще раз, кинжалом пронзают сердце, мое израненное сердце, заставляя выть.

Патриция! Моя любовь, моя ненависть! Мой мираж и мой кошмар! Время, проведенное с ней, — это страшная притягательная пытка. Обливаешься кровью и вновь идешь навстречу боли.

Как я хочу смерти! Не знаю, своей или чужой! Мне все равно, я и так умираю, медленно, час за часом, незаметно для всех. Пат хочет моей гибели, еще не зная, что убьет она лишь тело, души уже здесь нет!

Вот мой меч! — Риккардо достал из ножен длинный клинок, сверкнувший смертоносными гранями. Он вспомнил, как радовался, когда получил его в подарок на день совершеннолетия. — Возьми его как залог того, что желание мое исполнится! Кто знает — может, тебе повезет! Граф взял меч за рукоять лезвием вниз и отпустил. Звука падения он так и не услышал.

Толстый рыжий кот, всю сознательную жизнь проведший на кухне и в ее окрестностях, обнаглел сверх меры и, добираясь до свежего молока, уронил кувшин, а рассерженная служанка в погоне за ним свалила с плиты котел с супом для стражников. Молока ей было не жалко, но вот солдаты, среди которых она часто находила ухажеров, могли и обидеться на свою «курочку» из-за задержки с едой.