Ястреб халифа - [162]
Сейчас в яме слышался звон цепей и тяжелое дыхание — бывший наместник Хорасана страдал одышкой из-за своей тучности.
— Почему ты не выслал в столицу гонцов с известиями, о Шамс? — продолжил допрос главный вазир.
— О сиятельнейший, — откашлявшись пересохшим горлом, просипел заключенный, — я мчался в столицу быстрее любого гонца!
— И голубя?.. — мягко осведомился Исхак ибн Хальдун, слегка наклоняясь над зарешеченным черным прямоугольником.
— Клянусь, я сохранил верность престолу! Подлый парс обманул меня!
Начальник тайной стражи понимающе покивал: конечно, обманул. Причем не только незадачливого наместника — но и всех остальных. Всех — включая сидевшего с бледным, как смерть, лицом нерегиля.
Тарик не знал, с удовлетворением прикрыл веки старый вазир. Да что там, он сам — он! ибн Хальдун! — узнал обо всем по чистой случайности: новый агент прибыл в Харат с опозданием, обернувшимся невиданной удачей, — его не схватили. Потому что агент, как уже было сказано, был новым и отсутствовал в списках осведомителей, которые передал в руки изменников другой подлый изменник, надзиравший за тайной стражей провинции Хорасан.
Вот почему Исхак ибн Хальдун получил с голубем послание вчера — тоже поздно, но ничего. А вот все остальные узнали о случившемся лишь сегодня — когда в столицу прибыли сначала одураченный Шамс ибн Дауд, а затем нагнавшее его хорасанское посольство. Новый правитель самой большой южной провинции аш-Шарийа позаботился о том, чтобы принесенные послами известия оказались неожиданными, — и загодя перекрыл почтовое сообщение Хорасана с остальными областями халифата.
Люди ибн Хальдуна взяли Шамса сразу, как только тот появился на лугу Абд-аль-Азиза. А вот прибывшее следом посольство продолжило сидеть на зеленой траве под раскинутыми для тени шатрами. И ждать ответа.
Толстый дурак Шамс явился во дворец, чтобы доложить о победе войска халифа над зайядитскими мятежниками: их неукротимый проповедник Абу Муслим мутил в Хорасане воду вот уже четвертый месяц. С тех пор, как в долине Мерва ранним утром загорелись костры, вокруг которых плотными рядами стояли люди в зеленых одеждах зайядитов, пламя восстания распространилось и на запад, к Балху, — город поднял зеленые знамена, как только туда вошли люди Абу Муслима, — и на восток, к Харату. Три месяца назад решено было послать в Хорасан последние силы, остававшиеся верными Аббасидам, — десять тысяч гвардейцев под началом Мубарака аль-Валида, вольноотпущенника эмира верующих. Остальные шесть тысяч, включая даже Левую дворцовую гвардию, — дворец остался на попечении вооруженных гулямов-тюрок, — стояли с Тариком под Фаленсийа.
Славный полководец халифа овладел цитаделями Туса, Нишапура и Харата — и принудил к покорности гордый Балх. И почтительнейше попросил наместника Харасана, почтеннейшего Шамса ибн Дауда, самому доставить в столицу столь радостные известия — и голову Абу Муслима, которая сейчас красовалась на пике среди шатров, разбитых на лугу Абд-аль-Азиза. Толстяк, соблазнившись почестями и ждущими его наградами — а как им было его не ждать, если в донесениях он присвоил львиную долю заслуг Мубарака аль-Валида себе, — бросился в столицу. Вот только следом за ним выехало другое посольство — с посланием, написанным и запечатанным лично полководцем-победителем.
Письмо было составлено по всем правилам. После торжественного адреса-унвана с полным титулом халифа и благопожеланиями шло дополнительное благопожелание «Да продлит Аллах жизнь эмира верующих! Да возвеличит он его!». Вот только на левой стороне бумаги, где писали, от кого письмо, не стояло положенного Мубараку аль-Валиду скромного титулования «от раба такого-то, мавлы эмира верующих». Там стоял совсем другой титул — амир аль-умара, эмир эмиров. Верховный правитель. Верховный правитель Хорасана.
В своем почтительном письме, после традиционных слов амма ба’д, «далее», полководец уведомлял халифа о своем желании стать бессменным правителем Хорасана и оставить эту должность за своими сыновьями и их потомками. В благодарность за такую милость он соглашался ежегодно присылать в столицу дань в два миллиона дирхам.
Таким образом Мубарак аль-Валид извещал столицу о том, что Хорасан отделился от халифата и стал независимой областью под его, Мубарака, управлением.
— …Уведите дурака, — резко прозвучало из-за алого занавеса. — Он виновен лишь в собственной глупости, а не в предательстве.
Переглянувшись, ибн Хальдун и Тарик кивнули. Со стороны каменного перехода, ведущего из зала Совета в соседний двор, загремел замок — стражники отпирали дверь, в которую заталкивали тех, кого предстояло допросить под решеткой. Постанывая и не переставая благодарить, Шамс ибн Дауд, гремя цепями и громко сопя, поплелся к ждущим его вооруженным гулямам.
— В тюрьму, — мягко приказал ибн Хальдун, обернувшись к стоявшему у серых высоких ступенек человеку в кафтане из сизо-голубиного иноземного шелка.
Тот кивнул и отправился исполнять приказание. Мимо ступенек тут же побежал Фахр, но стоявшие во дворе гулямы почтительно остановили его, препроводив в тень у стены — там в просторной клетке сидел хомяк. Юный халиф принялся кормить мохнатого бело-рыжего питомца.
Золотой век подошел к концу: халиф Харун ар-Рашид умер, в завещании разделив царство между двумя сыновьями. На троне сидит старший — пьяница и извращенец. Умный и порядочный младший назначен наследником. Народ ропщет, приближенные младшего брата плетут заговор. На базарах поговаривают, что скоро начнется гражданская война. Приграничье терзает секта воинственных еретиков — и халиф вынужден разбудить Стража Престола. Сумеет ли могущественный маг и военачальник защитить взбалмошного юнца на троне? Это вопрос жизни и смерти как для заговорщиков, так и для сторонников незадачливого правителя.
Про карматские земли ходит множество слухов: там, говорят, от нечисти не протолкнуться. А еще там самая плодородная земля - райский сад, да и только. А войско карматов, рассказывают, - неисчислимо. С боями продвигаясь вглубь аль-Ахсы, воины халифа обнаружат, что слухи лгут. Нечисти что-то не видно. Земля - самая обычная. Да и войско карматов вполне исчислимо - у него тройное численное преимущество. Победы добываются ценой тяжелых потерь, враги каждый раз возвращаются с новыми силами, а изматывающий поход вглубь вражеской территории оборачивается кошмаром почище тех, которыми пугали досужие рассказчики.
Вторая часть романа "Золотая богиня аль-Лат".Умный и образованный халиф аль-Мамун полагает, что может справиться с терзающими страну налетчиками - нужно лишь перебросить армию на карматское побережье. Страж Престола полагает, что халиф ошибается. Тарик знает: карматов не одолеть - ибо им покровительствует могущественный злой дух. Богиню аль-Лат невозможно победить.Никому. Ни человеку, ни сумеречнику. Однако халиф отдал приказ избавить страну от карматской угрозы, и Тарик не может ослушаться. Ему приказали сделать невозможное, и он повинуется.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.