Ясновидящая, или Эта ужасная «улица» - [20]

Нюра поглядывала на брата, тот — на нее. Пожалуй, это был единственный выход из положения. А «бич» снова обратился к Нюре, чутьем угадывая, что она тут занимает руководящее положение.

— Ну, ты прикинь: бутылка на шестерых! Ну ведь ты, можно сказать, уже взрослый человек, должна понимать!..

Нюра еще немного поколебалась, на этот раз уже потому, что просто не доверяла этому типу. Наконец, она решилась.

— Федька, давай деньги! — Она обернулась к Демьяну. — А ты свидетелем будешь.

Услышав последнюю фразу, «бич» обиженно затряс головой.

— Эх, девушка! Да я ж тебе в отцы гожусь, а ты про меня такое думаешь! Да меня ж тут все знают! Спроси кого хочешь! Хочешь — продавщицу спроси, хочешь — вот их спроси… — «Бич» указал на торчавших возле магазина субъектов примерно сходного с ним облика. — Вот ты спроси: дядя Коля себе когда-нибудь такое позволял? Э-эх!..

Безнадежно взмахнув рукой, дядя Коля скрылся в магазине.

Федя подумал, что этот человек ведет себя как-то нелогично: то говорит, что он рискует получить срок, распивая вино с несовершеннолетними, то предлагает им навести справки о нем у кого угодно и называет свое имя. Нюра в это время сомневалась: захочет ли дядя Коля их узнать, когда вернется из магазина, даже несмотря на то, что Демьян был призван в свидетели?

Но дядя Коля оказался честнее, чем Нюра думала. Он вернулся очень быстро и сразу подошел к ребятам. Карманы его брюк оттопыривались спрятанными там бутылками, горлышки которых были прикрыты пиджаком. Левый карман он почему-то придерживал рукой, а лицо его теперь выражало большую озабоченность.

— Ну-ка, пойдемте-пойдемте-пойдемте! — сказал он тихой скороговоркой, и все отошли подальше от магазина. — Ну-ка, держи одну, держи одну, держи одну, а то у меня карман с дырой, карман с дырой… — И, пряча бутылку от окружающих, он передал ее Феде. — А теперь пошли, тут делать нечего, нечего тут делать!..

Дядя Коля зашагал как раз в том направлении, где жили ребята. Нюра и Федя пошли за ним, а Демьян последовал чуть позади и в сторонке. Федя чувствовал себя ужасно: из кармана его новеньких черных брюк торчала бутылка, и он, как ни вертел ладонью, не мог ее прикрыть. У них в поселке даже взрослые стеснялись ходить таким образом, а тут… Федя думал о том, что его могут встретить соседи и рассказать родителям, как он тащил эту бутылку. Нюра тоже сознавала всю трудность его положения.

— Вынь рубаху из брюк! — шепнула она. — Прикрой!

— Да ну, она же там мятая вся! — тихо, в полном отчаянии воскликнул Федя.

А дядя Коля шел быстро, тревожно озираясь по сторонам. На ребят он старался не оглядываться, но все время бормотал достаточно громко, чтобы его слышали.

— Ну, вот куда тут денешься?! Кругом народ, ткнуться некуда… И милиция… — Дядя Коля опять безнадежно махнул рукой. Как видно, у него была такая привычка.

Нюра поглядывала на дядю Колю и предавалась сомнениям. С одной стороны, она сказала Матильде, что привыкла выпивать с бичами, и присутствие дяди Коли может лишь подтвердить ее слова. С другой стороны, она заметила, что все хулиганье в их доме выглядит довольно чисто, даже психованный Тараскин, несмотря на растрепанный вид, производит впечатление человека, знакомого с мылом и мочалкой. А вот дядя Коля такого впечатления не производил, и у Нюры возникло опасение, что, пожалуй, не стоит являться во двор с подобным типом. Она стала ждать, когда дядя, наконец, выпьет свою порцию и отпустит их восвояси. Но тот продолжал оглядываться да тревожно бормотать, и у Нюры появилась идея: может быть, дядя Коля, если ему дать такую возможность, удерет от них с одной бутылкой и избавит от своего присутствия. Она уперлась ладонью в живот своего брата и стала подмигивать ему, замедляя шаги. Но тут дядя Коля, как назло, остановился, обернулся и спросил:

— Ребята! Вас, значит, пятеро? А где ваши дружки? Вы где сами-то живете?

— В доме восемнадцать, — не подумав, ответил Федя, и это дядю Колю обрадовало.

— Во-во! Это в самый раз! Я сам аккурат недалеко живу, я там место знаю. Пошлите-ка, пошлите-ка, пошлите-ка!.. — И он, уже не оглядываясь по сторонам, устремился к дому номер восемнадцать.

Красилины могли бы просто удрать от него, но вовремя об этом не догадались и, удрученные, последовали за ним.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Степа и Шурик слышали разговор Матильды с Олей и Мишей и теперь с нетерпением ждали возвращения последних: ведь Матильда обещала рассказать, за что Леша угодил в колонию. Мальчишкам казалось, что прошел уже час, но Закатова и Огурцов отсутствовали недолго и появились во дворе почти одновременно. Миша не проявлял ни малейшего желания говорить о Тараскине, но Оля тут же подозвала Матильду и сказала, как будто разговор их не прерывался:

— Ну так что, значит, с Тараскиным?

Шурик со Степкой подошли насколько возможно ближе, боясь, что старшие их шуганут, а Матильда начала свой рассказ не очень уверенно, потому что история Тараскина еще не полностью сложилась у нее в голове.

— Ну, значит, так… Ну, в общем, таким образом… Ну, короче говоря, получилось, значит, такое дело. — Тут Матильда наконец раскачалась, и ее повествование потекло довольно гладко. — Когда-то Леша Тараскин был мальчик как мальчик: учился на одни пятерки и по дисциплине у него было все в порядке… Но у Леши с самого детства была подруга. Эта… Тамарой ее зовут. Они жили почти что в одном доме, всегда вместе играли, вместе в садик ходили, вместе в школу пошли… Ну, сначала это у них была… просто так, детская дружба, но когда Леша перешел в шестой класс, он понял: это всерьез! И он, значит, признался во всем Маргарите.