Ясное, как солнце, сообщение широкой публике о подлинной сущности новейшей философии. Попытка принудить читателей к пониманию - [6]

Фихте и сам не раз подчеркивает новаторский характер своей философии. По его мысли, наукоучение позволит европейской науке впервые пробудиться ото сна – то есть выйти из состояния, в котором поиск истины ведется слепо, наугад, без опоры на универсальную систему понятий и общепризнанный метод. Наукоучение, по мысли Фихте, должно сделать научный поиск по-настоящему систематическим, избавить его от разного рода метафизических иллюзий и ложных ходов, снабдив четкими представлениями об устройстве человеческого разума, законах, лежащих в его основе, а также пределах его возможностей.

Реформистский пафос фихтеанского проекта полностью соответствует духу общеевропейского проекта Просвещения, воплощая в себе как положительные, так и отрицательные черты последнего. Сама ценностная система, на которую опирается мышление Фихте – сугубо просвещенческая. На его учение вполне можно распространить известную метафору, согласно которой Разум сравнивается с источником света познания, проникающего во все уголки мира, рассеивающего тьму незнания и мрак суеверий. Также Фихте выступает несомненным сторонником именно научного познания. Просвещенческий сциентизм, с характерной для него верой во всемогущество науки, выходит в его учении на новый уровень, обретая озабоченность универсальной методологией, которая могла бы стать основанием для всех частных наук.

Таким образом, будучи проектом фундаментальной методологии науки, наукоучение, помимо прочего, призвано обеспечить надежную теоретическую базу для будущих политических преобразований. Как и многие философы его времени, Фихте склонен выстраивать свою теорию познания в тесной связи с политической философией. В результате реформистский пафос наукоучения переносится в область политики, где новая методология наук способствует всеобщей рационализации общественных отношений и созданию гомогенного политического пространства, основанного не на слепом социальном инстинкте, а на законах Разума.

В конечном счете высшей целью своего наукоучения Фихте видит тотальное утверждение человеческой свободы: «Благодаря всеобщему распространению наукоучения среди тех, кому оно требуется, весь человеческий род избавится от слепого случая и от власти судьбы. Все человечество получит свою судьбу в свои собственные руки, оно станет подчиненным своей собственной идее, оно с абсолютной свободой сделает отныне из себя самого все, что только оно из себя пожелает сделать»[11]. В фихтеанской программе политического конструктивизма, при желании, можно разглядеть зародыш будущего марксистского проекта по тотальной эмансипации человека, утверждающий в качестве неумолимой исторической закономерности необходимость наступления стадии развития общества, на которой будет господствовать «…свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов и превращении их коллективной, общественной производительности в общественное достояние»[12]. Несмотря на серьезные формальные и сущностные расхождения между этими двумя политическими проектами, и тот и другой основываются на утверждении примата свободы личности в качестве основного морального императива, а также признании, что достичь искомой свободы можно только на надежных научных основаниях, подчинив всю общественную жизнь единой цели нравственного и духовного освобождения. Таким образом, обретя политическое измерение, наукоучение Фихте позволяет окончательно снять исходные обвинения его философии в субъективизме и солипсизме, предавая его исходной формуле «Я = Я» новое, общеисторическое прочтение, согласно которому высшей стадией реализации частного «я», своеобразным апофеозом самости, является утверждение некоего всеобщего «Я», превосходящего ограниченность частных проявлений и суммирующего в себе многовековой опыт человечества.

Гасилин А.В. – аспирант сектора аналитической антропологии Института философии РАН, ведущий редактор ИНИОН РАН.

Предисловие автора

Некоторые друзья трансцендентального идеализма, или системы наукоучения, дали этой системе название новейшей философии. Несмотря на то что название это звучит почти как насмешка и исходит, по-видимому, из предположения, будто ее основатели ищут самой новейшей философии; несмотря, далее, на то что основатель этой системы со своей стороны убежден в том, что существует одна-единственная философия, подобно одной лишь единственной математике, и что, как только эта единственно возможная философия найдена и признана, не может больше возникнуть никаких новых, но что все предшествующие так называемые философии будут с этих пор рассматриваться лишь как попытки и предварительные работы, – он все же при выборе заглавия популярного сочинения предпочел последовать этому словоупотреблению, несмотря на связанный с ним риск, чем воспользоваться непопулярным названием трансцендентального идеализма, или наукоучения.

Сообщение об этих новейших усилиях поднять философию до степени науки, обращенное к широкой публике, не занимающейся изучением философии как своей специальностью, является по разным соображениям нужным и уместным. Правда, далеко не все люди должны посвятить свою жизнь наукам, а потому далеко не все должны посвятить свою жизнь и основе всех других наук, т. е. научной философии; для того чтобы углубиться в исследование подобной философии, необходимы такая свобода духа, такой талант и такое прилежание, какие встречаются не у всякого. Но все же каждый, имеющий притязание на общее умственное развитие, должен в общих чертах знать,