Ящик водки. Том 3 - [69]

— Так миллионер, не миллиардер же.

— А с точки зрения учительницы, которая на помойке валяется—у нас же это собирательный образ народа, — один хер, миллионер или миллиардер.

— Ну, в общем, да.

— А любимый президентом Сережа Пугачев как стал миллиардером? Ни в одной приватизации не участвовал. Ни в одной! Только с бюджетными деньгами работал. Как банкир.

— ОК. Насколько я понял из твоей прочувствованной речи, залоговые аукционы — это кристально чистая, честнейшая операция. На пользу Родине. Типа, там нищие умные энтузиасты поделили громадные богатства совершенно бескорыстно. Поделили между посторонними людьми. Великодушно. Им хватило морального удовлетворения. Счастье же не в деньгах. Себе никто ничего не взял. Такое происходит сплошь и рядом. Это естественное человеческое поведение. Мы же все-таки гомо сапиенсы, а не какие— Нибудь волки позорные.

— Я уже устал спорить на эту тему. Язык не поворачивается.

— Я, кстати, тут пока не спорю. Я формулирую твою позицию, как я ее понял, а ты подтверди или опровергни.

— В режиме диалога доказывать это бессмысленно. Я напишу комментарий. Подробненько расскажу, как это получилось. И почему получилось именно так.

— А подсуживание на аукционах, о котором столько писали?

— Хм, хм, хм… Подсуживание…

— Ну что ты хнычешь? Взрослый ведь уже мальчик.

— Да. А конкретные примеры подсуживания есть?

— Да ты лучше меня должен помнить, кого больше долбали. И за что. Вот у меня «Связьинвест» всплывает в памяти.

— А это не залоговый аукцион! Это ж 97-й год! Во, во, блядь, видишь, какой он, национальный миф! Так и хочется в тебя телефоном запустить.

— Я, кстати, про эти аукционы тогда не писал.

— Но ты носитель этого мифа.

— Я в этом не спец и по этому вопросу с Фридманом совещался. Он объективно о них может судить — как человек, который в них не участвовал.

— Ты его слушай больше. Еще как участвовал! Он был допущен до аукциона, но не внес задатка. Денег не было. А без задатка ему не дали участвовать. И еще потом в одном он участвовал. Вместе с Потаниным.

— А мне один госчиновник сказал: «За то, что Фридман не участвовал в залоговых аукционах, он в расстрельных списках будет последним». Ну, как?

— А он сам, по его версии, какой будет по очереди в расстрельных списках?

— Я думаю, он полагает, что будет эти списки редактировать. По специальности будет задействован.

— Я понял, понял!

— Значит, говоришь, за писательское дело тебя сильней давили.

— Конечно. Меня за аукционы вообще не ебли. Только задним числом их приплели к писательскому делу, потому что писательское совсем разваливалось, и начали это туда тащить. — А помнишь, ты говорил, что чувствуешь себя мудаком оттого, что не брал взяток, когда работал в правительстве? Это ты залоговые аукционы имел в виду?

— В том числе, конечно.

— А там какая была механика?

— Ну, это долго описывать.

— Ну так и опиши. Я так понимаю, что ты в теме и я тебе не должен подкидывать наводящие вопросы?

— Я абсолютно в теме.

— Ну, смотри же, не подкачай. Всю правду расскажи.

— Да, да. Я все расскажу.

Комментарий

ЗАЛОГОВЫЕ АУКЦИОНЫ, ИЛИ АЛЬФРЕД КОХ ПЕРЕД СУДОМ НАРОДОВ

Это только кажется, что правда с борется ложью. На самом деле, это одна правда борется с другой правдой.

Нильс Бор

Я не могу даже перечислить все претензии, которые есть у публики по отношению к залоговым аукционам. И распродали по дешевке, и рассовали по своим, и черта в ступе. В принципе что-то в этом духе я предполагал в самом начале. Я готовился к жесткой полемике. Оттачивал аргументы. Выстраивал логику. Я был в форме. Я был готов. Но… Полемики не получилось. То есть она бы получилась, если бы она была. Но ее не было. Все вдруг сразу решили, что и спорить тут нечего: воры-взяточники — и точка.

А заготовленные аргументы так и пылились на полках памяти. И неумолимая логика так и осталась не умоленной, поскольку никто даже и не пытался ее услышать, найти изъяны, предложить другую взамен этой.

Забыли многие из государственных деятелей, кто непосредственно участвовал в этом мероприятии, что они в нем участвовали. Что по окончании — звонили, благодарили. Говорили, мол, герой, спас страну, Родина тебя не забудет. Так и было. Не забыла. Лучше б забыла… Ей-богу. Ну да ладно. Давайте все по порядку. Несомненно, лучше поздно, чем никогда.

СТРАНА ЕСТЬ, И ОНА ЕСТ. ПРИЧЕМ КАЖДЫЙ ДЕНЬ

Что такое 1995 год? Мы помним — это был год парламентских выборов. Это год, предшествовавший президентским выборам (об этом особо — в следующем, 1996 году). Когда практически в самом его начале, ночью 1 января 1995 года, начался штурм Грозного. Это год, когда коммунисты и жириновцы полностью контролировали Думу. Это год… Да, впрочем, чего это я. Все помнят, что это был за год. Всего девять лет назад. Постойте, как девять? Боже мой! Неужели уже девять? Да, да, девять. Дети, которые родились в этом году, сейчас уже ходят во второй класс. А мне тогда было 34 года. Какая прелесть…

А что было со страной? С нашей страной — Россией. Вы, нынешние наши критики, взахлеб распинающиеся в верности нынешнему правителю, вы помните, что с ней было? Какая она была? Или «распродали-рассовали, воры-взяточники» — этого достаточно, чтобы спокойно пинать Ельцина? Мешать с дерьмом Чубайса? Меня, грешного, поминать недобрым словом? Или все-таки попробуем разобраться, что и у кого украли, кому и куда рассовали? Небезынтересно, правда ведь? Или настоящим патриотам знать историю собственной страны необязательно? Или это знание заменено трескучим «ату, держи вора»? А вам не рассказывали, кто эту фразу кричит громче всех?