Ящик Пандоры - [9]

Шрифт
Интервал

– Заходи, я всегда рад тебя видеть.

Доктор открыл дверь, и на пороге предстали два очень потраченных субъекта. Лица отчетливо испитые, одежда замусоленная, мятая. Тот, кто повыше ростом, зырнув на Дария, замялся, держа в руках голубой конверт.

– Привет, Робик, тут все свои, – Петроний посторонился, давая свободный ход появившемуся Роберту.

Тот боком втиснулся в помещение, и Дарий уловил отвратительные испарения немытого тела, грязной одежды и табачно-водочного перегара. Вошедший положил на стол конверт и тушуясь направился на выход, где его ожидал прыщавый, с красным лицом напарник.

Когда дверь за Робиком закрылась, Петроний извлек из конверта несколько купюр, пересчитал и, сложив вдвое, отправил деньги в нагрудный карман халата.

– Рынок, что поделаешь, – не без некоторого смущения произнес он. – Посторонним вход воспрещен, и эти ребята очень к этому относятся ревниво и держат базар в рамках упорядоченности. Днем болтаются здесь, а вечера проводят на каком-то чердаке, предаваясь голубым играм. – Петроний замолчал, что-то, видимо, отыскивая в памяти.

Но художника мало волновали чужие проблемы, ему бы сейчас еще попить пива, выкурить пару сигарет и посидеть на бережку, подставив морскому бризу расстегнутую ширинку.

Вместе с пакетом, из которого воспарялись земляничные и персиково-нектариновые ароматы, он направился в сторону пляжа. Перед выходом в дюны в киоске-стекляшке купил две бутылки пива и пачку чипсов с укропом.

Он не пошел на скамейку, а расположился у подножия дюны, среди кустиков ивы, откуда открывалась прекрасная панорама залива, с голубой дымкой далекого горизонта, легкими барашками облачков и необузданной синевой небес. Ну что может быть краше и аппетитнее этой пасторальной картины? С помощью шлеперного ключа он откупорил одну из бутылочек и сделал несколько глотков. Во рту загорчило хмельком, ноздри ощутили бодрящую терпкость. Он пил и хрумкал чипсы. Потом снова пил, курил и хрумкал чипсы. Курил, запивая уже из второй бутылочки, и хрумкал чипсы, оставляющие во рту летнее очарование укропа.

Он смотрел, как у самой кромки воды нелепая фигура потрепанного старостью и худобой человечка делает вполне бессмысленные движения руками. Это были крутящиеся, вялые размахи, но явно доставлявшие физкультурнику уверенность в оздоровительном их воздействии.

Слева, со стороны лиелупского маяка, налегая на педали, приближалась прехорошенькая шоколадка в ярко-желтом и достаточно открытом купальнике. Сзади, на спине, бугрился зеленый рюкзак, из которого торчала рукоятка теннисной ракетки. Блеснули на солнце никелированные обода и спицы, дива укатила в сторону Дзинтари, а в голове Дария появился неизвестно откуда возникший мировоззренческий помысел: «Квадрат гипотенузы бесконечности равен сумме квадратов катетов пространства, плюс эрекция и прямостояние, минус… А может, ты, Поль, прав, что любовь – история в жизни женщины и эпизод в жизни мужчины? Но если это так, то сколько же историй у Пандоры? А Хуан, этот дон Хуан, откуда принесли его черти, и почему именно он появился в такой момент, когда во мне бушует настоящий тестостероновый (О=Н>2СН>3СОН) цунами? А может, его не черти послали, а сам беззаветный боженька, чтобы раз и навсегда сотворить со мной апокалипсис?»

Однако, не найдя ответа на животрепещущие и столь же бессмысленные вопросы, Дарий поднялся с земли и, оставив позади себя пустые бутылки, с пакетом, из чрева которого исходили благоуханные ароматы, направился в сторону дощатого настила, ведущего с пляжа.

Он шел по тенистой аллее, ощущая убывающие запахи моря и душистость лип, и на сердце у него было не то что хорошо, а как-то призрачно-отрадно, даже празднично, словно он умылся утренней росой и теперь лежит на скошенном лугу, любуясь неизвестно откуда взявшейся на синем небе роскошной радугой. Сзади кто-то забибикал, он оглянулся и увидел малыша на электрической машинке, которые тут же, на обочине аллеи, давали напрокат. Лицо мальчугана было серьезно, сосредоточенно, и он явно форсил перед мамой, стоящей возле жасминового куста и мило улыбающейся. Она любовалась своим произведением, и Дарий, глядя на счастливые ее глаза, подумал о своем одиночестве. А подумав, поежился, ибо ощутил леденящую пустоту и неприкаянность души.

Миновав раскаленный перекресток, он снова попал в тень, исходящую от козырька полуразвалившегося здания, в котором в доисторические, то бишь доперестроечные времена находился магазин мясных полуфабрикатов. Теперь здесь царили обветшание и неприютность, и сам козырек того и смотри свалится на голову, и, видимо, согласно этим ожиданиям, Дарий замедлил шаг, как бы испытывая судьбу и как будто всерьез надеясь, что козырек именно в этот момент обрушится и решит все его проблемы. Однако этого не случилось, и он, минуя экс-полуфабрикаты, а затем и перекресток со светофором, снова оказался на солнцепеке в пределах полноцветно ожившего рынка.

Море цветов, большая часть которых так и не будет продана, что, впрочем, не умаляло их радужного разнотонья и волновавших душу ароматов. Розы, словно стройные гвардейцы, с чарующими взгляд желтыми, алыми, белыми и розовыми головками, махровая гамма гвоздик, лужайка полевых, начиная с ромашек и кончая васильками с пушистыми, как у принцессы, ресницами… Под тентом, видимо, утомившись от жары, сидела толстая, похожая на цыганку цветочница, широко расставив колени, будто в надежде, что под юбку залетит спасительный сквознячок, а сложенной вчетверо газетой обмахивала свое лицо. Ей не хотелось вставать, да этого и не требовалось, ибо Дарий указал на высокий керамический горшок, в котором водяными брызгами искрились белолепестковые гладиолусы. Он сам выбрал пять цветов, подал их продавщице, и та, не вставая, обернула их целлофановой пленкой. В ее пухлую, с темными глубокими линиями ладонь он вложил три лата и, откланявшись, направился в сторону проезжей части дороги.


Еще от автора Александр Степанович Ольбик
Падение «черного берета»

Каково это — сменить милицейскую форму на лагерную робу? Быть ментом — и угодить за решетку? Путь из ОМОНа в «зону» очень короткий, если тебя умело подставили. Зато обратно дорога закрыта. А если еще не хватило сил все выдержать и пришлось бежать…К прошлому возврата нет. Спасения нужно искать у тех, кто сильнее. У бандитов. Но и у них идет война — между собой. И снова нужно ввязаться в драку — страшную, смертельно опасную, только теперь уже драться предстоит на другой стороне…


Дублет из коллекции Бонвивана

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Однократка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Схватка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ностальгические хроники (сборник интервью)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дикие пчелы на солнечном берегу

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.