Ящер страсти из бухты грусти - [7]
Вэл Риордан повторяла про себя эти цифры с того момента, как ей позвонил Теофилус Кроу, но легче после того, что сделала Бесс Линдер, ей не становилось. Вэл никогда не теряла своих пациентов. А у Бесс Линдер и депрессии-то никакой не было, правда? Бесс не попадала в эти пятнадцать процентов.
Вэл прошла в кабинет в задней части своего дома и вытащила историю болезни Бесс Линдер, затем вернулась в гостиную и села ждать констебля Кроу. По крайней мере, он парень местный, не шерифы из округа. И она всегда может упирать на конфиденциальность. Сказать по правде, у нее не было ни малейшего понятия, чего ради Бесс Линдер вдруг решила повеситься. Встречались они всего один раз, да и то поговорили лишь полчаса. Вэл поставила диагноз, выписала рецепт и получила чек за полный час. Бесс дважды звонила, они несколько минут беседовали, и Вэл отправляла ей счет, округлив время до следующей четверти часа.
Время — деньги. Вэл Риордан нравились симпатичные вещи.
Вестминстерским перезвоном залился колокольчик. Вэл вышла из гостиной в отделанное мрамором фойе. В кромках стеклянных панелей двери преломлялась высокая худая фигура — Теофилус Кроу. Вэл никогда раньше с ним не встречалась, но слышала о нем. У нее лечились три его бывшие подружки. Она открыла дверь.
Констебль был в джинсах, теннисных туфлях и серой рубашке с погончиками, которая, должно быть, некогда служила частью форменного мундира. Он был чисто выбрит, длинные песочные волосы аккуратно собраны сзади в конский хвост. Симпатичный парень, чем-то напоминает Икебода Крейна[5]. Вэл догадалась, что он уже успел накуриться. Все подружки Тео рассказывали о его привычках.
— Доктор Риордан, — протянул он руку. — Тео Кроу.
Они поздоровались.
— Все зовут меня просто Вэл, — сказала она. — Приятно познакомиться. Входите. — И она показала в сторону гостиной.
— И мне приятно, — ответил Тео, словно спохватившись. — Жаль, что при таких обстоятельствах. — Он остановился на краю мрамора, словно боясь ступить на белый ковер.
Вэл обогнула его и уселась на тахту.
— Прошу, — показала она на стул из хепплуитского[6] комплекта. — Садитесь.
Тео сел.
— Я не очень понимаю, почему я здесь, если не считать того, что Джозеф Линдер, кажется, не знает, почему его жена так поступила.
— Записки нет? — спросила Вэл.
— Нет. Ничего нет. Джозеф спустился сегодня утром позавтракать и нашел ее в столовой в петле.
В желудке у Вэл скакнуло. До сих пор она так и не нарисовала себе мысленной картинки смерти Бесс Линдер. Смерть пока была лишь словами по телефону. Она отвела от Тео взгляд и осмотрела комнату, чтобы чем-нибудь эту картинку стереть.
— Простите, — продолжал Тео. — Вам, должно быть, трудно. Я просто хотел узнать, не говорила ли Бесс во время ваших сеансов чего-нибудь такого, что дало бы нам какую-нибудь зацепку.
Пятнадцать процентов, думала Вэл. Вслух же она произнесла:
— Большинство самоубийц записок не оставляет. Они полностью погружаются в свою депрессию, им уже безразлично, что произойдет после их смерти. Им хочется только, чтобы боль утихла.
Тео кивнул:
— Так у Бесс была депрессия? Джозеф говорил, что ей, кажется, становилось лучше.
Вместо ответа Вэл прибегла к своему медицинскому образованию. На самом деле, диагноз Бесс она не ставила — лишь прописала то, от чего ей наверняка стало бы лучше.
— Диагнозы в психиатрии не всегда бывают так точны, Тео. Бесс Линдер была сложной пациенткой. Не нарушая конфиденциальности взаимоотношений врача и больного, могу сказать вам, что Бесс страдала от пограничных симптомов навязчивого невроза. И лечила я ее именно от этого расстройства.
Тео извлек из кармана рубашки пузырек и посмотрел на этикетку.
— «Золофт». Разве это не антидепрессант? Я знаю только потому, что встречался одно время с женщиной, которая на нем сидела.
Правильно, подумала Вэл. На самом деле, ты встречался как минимум с тремя женщинами, которые на нем сидели.
— «Золофт» — это селективный ингибитор обратного захвата серотонина, как и «прозак». Его рекомендуют при ряде заболеваний. При навязчивых неврозах доза несколько выше. — Так ему, побольше клиники. Завалить спецификой и прочей хренотой.
Тео потряс пузырек.
— А с ним может быть передоза или типа этого? Я где-то слыхал, люди иногда под этими колесами такие номера откалывают.
— Не обязательно. Ингибиторы вроде «золофта» часто выписывают людям с глубокой депрессией. Пятнадцать процентов больных депрессией совершают самоубийство. — Ну все, проболталась. — Антидепрессанты — это инструмент, такой же, как сеансы устной терапии, и психиатры пользуются им, чтобы помочь своим пациентам. А иногда инструменты не работают. Как и в любом лечении — треть идет на поправку, трети становится хуже, треть остается без изменений. Антидепрессанты — не панацея. — Но ты сама относишься к ним как к средству от всего, не так ли, Вэл?
— Но вы же сами сказали, что у Бесс Линдер был навязчивый невроз, а не депрессия?
— Констебль, у вас когда-нибудь было так, что одновременно болел живот и текло из носа?
— Так вы утверждаете, что депрессия у нее все-таки была?
— Да, у нее была депрессия вместе с навязчивым неврозом.
Встречайте юмористический шедевр Кристофера Мура — лучшее средство поднять настроение. Славный городок Хвойная Бухта гудит в радостном предвкушении скорого Рождества. И только несчастная разведенка Лена не радуется празднику — ей досаждает бывший муж, мелкий и презренный негодяй, который имел наглость вырядиться Санта-Клаусом и в очередной раз пристать к ней. В потасовке бедная женщина нечаянно пришибла мерзавца лопатой. Решив, что Рождество отменяется, маленький Джош вознес молитву о чуде, чтобы спасти Рождество.
«Я знаю, что вы сейчас думаете: „Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись“» — так начинает Мур послесловие к этому роману. «Не испортил, а показал все совсем с другой стороны!» — непременно воскликнет благодарный читатель, только что перевернувший последнюю страницу романа про священную синь.Такого Мура мы еще не видели — насмешник и низвергатель авторитетов предстает перед нами человеком тонким и даже лиричным.А как иначе? Ведь в этой книге он пытается разгадать тайну творчества и рассказать о тех великих, которым удалось поймать мгновение и перенести его на холст.
В Сан-Франциско опять запахло жареным, и наши старые знакомые Чарли Ашер и его загадочно одаренная дочурка Софи, инспектор Ривера, Мятник Свеж и другие скромные Торговцы Смертью, а по совместительству – спасатели человечества от сил тьмы, не успев толком оправиться от боев с Морриган и чудовищем Оркусом, опять вынуждены усмирять разбушевавшуюся Преисподнюю. Древняя магия тибетского буддизма, боги, что старше этого мира, законы неистребимости жизни – эти и другие вселенские силы не дают заскучать ни героям романа, ни нам, его завороженным читателям.
Чарли Ашер — самый обычный парень. Чуток несчастный, слегка невротичный. Он типичный бета-самец — нерешительный, осторожный и склонный к размышлениям, а не к действиям. Чарли даже в кошмарном сне не могло привидеться, что он станет вассалом Смерти. Но именно эта беда с ним и произошла. И его доселе тихая и уютная жизнь обычного ипохондрика превращается в сущий ад: люди вокруг падают замертво, а в блокноте на тумбочке сами собой появляются имена тех, кому скоро предстоит отправиться на тот свет. Похоже, что Чарли принят на новую службу, неприятную и чертовски опасную.
У большинства людей есть друзья детства. Иисус Христос некогда тоже был человеком, и друг детства у него имелся — по прозванью Шмяк. Что очень кстати, ибо детство и юность Сына Божьего окутаны мраком. Точнее, были окутаны — до того момента, как силы небесные решили вернуть Шмяка на землю, дабы он написал правдивую историю первых тридцати трех лет жизни своего божественного друга.С младенчества Джошуа (более известный как Иисус) знал, что избран и что папа у него не из рядовых. Не знал юный Мессия другого — почему избран именно он и зачем избран.
Томми всего девятнадцать лет, он недавно перебрался из американской глубинки в эксцентричный Сан-Франциско, и он упивается свободой, не ведая, что совсем скоро все изменится. В том числе и он сам - солнечный свет станет ему ненавистен, человеческая еда омерзительна, а голод будет столь острым, что захочется съесть даже уличного кота… Ничего удивительного, ведь Томми станет вампиром - любимая девушка обратит его в нечисть. Но Томми не желает быть нечистью: пусть он и превратился в вампира, сосать людскую кровь ему не по нутру.
«Есть такой древний, я бы даже сказал, сицилийский жанр пастушьей поэзии – буколики, bucolica. Я решил обыграть это название и придумал свой вид автобиографического рассказа, который можно назвать “bucolica”». Вот из таких «букаликов» и родилась эта книга. Одни из них содержат несколько строк, другие растекаются на многие страницы, в том числе это рассказы друзей, близко знавших автора. А вместе они складываются в историю о Букалове и о людях, которых он знал, о времени, в которое жил, о событиях, участником и свидетелем которых был этот удивительный человек.
В сборник включены роман-дилогия «Гобийская высота», повествующий о глубоких социалистических преобразованиях в новой Монголии, повесть «Большая мама», посвященная материнской любви, и рассказы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.