Ящер [Casual Rex] - [34]

— Это был хороший клиент, — протянула Стар. Слюна тоненькой струйкой свисала изо рта прямо на грудь. И мне пришлось приложить усилия, чтобы снова сфокусироваться на ее бледном лице. Видно было, что она под кайфом. — Но он вернется.

Ее запах, смесь жвачки и свежевскопанной земли, то становился интенсивнее, то пропадал. Снова и снова.

— Это что? — спросил я, подошел и стал бить ее по щекам, чтобы попытаться вернуть нормальный цвет лица. — Ты что, накачалась базиликом?

Она засмеялась. Типичное гоготанье проституток. Затем оттолкнула меня.

— Да базилика сейчас днем с огнем не сыщешь, придурок. В этом году все сидят на красном кайенском перце. Пе-е-е-р-е-ец.

Я влепил ей еще одну пощечину. На этот раз скорее для удовольствия, чем для пользы дела.

— Куда ты дела причиндалы Минского? Продала?

Ответа не последовало. Вместо этого она перегнулась через край кровати и высунула свой длиннющий язык (интересно, этот похотливый козел заметил, что он слишком длинный и быстрый) и слизнула что-то с туалетного столика. Это была дорожка красного перца, но она тут же исчезла, растаяв на ее язычке.

Я выдвинул ящик ночного столика и обнаружил целый склад пластиковых мешочков с кайенским перцем и какой-то наркотической травой, которую я не сразу опознал. Может, розмарин? Я открыл окно. Пришлось попотеть, поскольку чертово окно было накрепко закрыто аж со времен палеолита. В номер влетел теплый ветерок, унося дурные запахи в другие, более интересные места. Я открыл пластиковые пакеты и пустил остатки наркоты по ветру, высыпав содержимое в переулок под окнами. Водопад травки оросил мусорку и потрескавшийся асфальт.

Стар заскулила и попыталась подняться с постели.

— Это мои запасы, ублюдок.

— Небольшая поправочка. Были твои, — я легонько толкнул ее назад. Ее кожа напоминала салфетку, а мускулы были слабы и бесполезны, поэтому она со всего маху упала назад. — Я хочу знать, что ты сделала с имуществом Минского?

— А это еще кто?

— Ты отлично знаешь, кто это. Минский. Парень, с которым ты встречаешься.

— Я со многими встречаюсь, — сказала она и попыталась затащить меня на кровать. — И с тобой могла бы. Прямо сейчас.

С этими словами она потянула за угол своей маски на шее, приоткрывая кожу, которая оказалась болезненно бледной.

Я подавил в себе отвращение, с легкостью отпрянул от нее и уселся на расшатанное кресло.

— Минский. Эфир. Инструменты. Говори.

— Ах, коротышка!

— Ага, мы поняли друг друга!

Она хитренько посмотрела на меня.

— Давай-ка разберемся. Ты что думаешь… Ты думаешь, что он печется об этом дерьме?

— Леди, думать не входит в мои профессиональные обязанности. Просто скажи, что ты сделала с его инструментами, и мы избежим неприятностей, — я устроил целое представление: снял перчатку, продемонстрировал готовые причинить эти самые «неприятности» когти, растягивая удовольствие, чтобы мои намерения стали очевидными.

Но Стар не повелась на мой спектакль под названием «Винсент — головорез».

— Коротышке плевать на свои препараты и инструменты, — сказала она, подпрыгивая на кровати, человеческие груди соблазнительно выделялись на бледном теле. — Поверь мне. Подожди секундочку и сам его спросишь.

О чем, черт побери, она говорит?

— О чем, черт побери, ты говоришь?

Ровно через секунду раздался стук в приоткрытую дверь номера, и знакомая коротенькая ручка с букетом роз просунулась в дверной проем.

— Дорогая, — пропищал тоненький голосок. Словно его обладатель подышал гелием. — Я пришел слишком рано?

Я рванул дверь, схватил эту ручонку как можно крепче и дернул на себя, сбив Минского с ног, затащил его в номер и подтянул к себе.

— Приведи хоть одну причину, по которой я не должен вставить этот букетик роз тебе в задницу, — рявкнул я.

Маленькое тельце задрожало в моих руках, но я не намерен был отступать. Минский, одетый в шикарный шерстяной костюм и нелепый галстук в полоску, смотрел то на меня, то на свою подружку, словно кто-то из нас сейчас загадочным образом испарится и оставит его в тишине и покое.

— Я… я… она не…

— Ты какого хрена тут делаешь?

— Она… я не хотел…

— Ты велел мне отыскать ее и вернуть тебе твои причиндалы.

— Пожалуйста, — тихо взмолился Минский. — Не при Стар…

— Ты знаешь, что она тут вытворяла с человеком, когда я сюда пришел?

Дантист даже не поежился. Вероятно, он знал, что она вот уже какое-то время занимается межвидовым сексом. Может быть, его это даже возбуждало. Да, порочность некоторых динозавров не знает границ.

— Пожалуйста, — повторил он. — Ты не понимаешь.

— Так объясни.

Минский снова взглянул на Стар. Полагаю, если бы ее не было в номере, он был бы более откровенен.

— Проваливай, — велел я, бросив к ее ногам долларовую бумажку. — Купи себе содовой.

Шлюшка подняла банкноту, скатала из нее шарик и швырнула его мне в лицо. Я постарался не вздрогнуть, когда грубая бумага царапнула мою щеку. Затем, все еще в личине, но по людским меркам абсолютно голая, она пошла к двери, по дороге проведя рукой по груди Минского, вышла в коридор и скрылась из вида.

Я швырнул Минского на кровать, он тяжело плюхнулся на нее, и заржавевшие пружины заскрипели.

— Из-за тебя я только зря тратил время, — прорычал я. — И Эрни тоже. Ты думаешь, у нас только одно дело? Ты думаешь, что мы этим занялись только потому, что мы — душки?