Ярость - [129]

Он не убил в рамках необходимой обороны, не убил, чтобы спасти кого-либо, здесь было сложно говорить даже о вызванном обстоятельствами аффекте. Убил, потому что хотел. В акте мести и самосуда. И в качестве убийцы он обязан понести наказание.

Кто бы за всем этим ни стоял, сейчас наверняка присматривается к тому, что Шацкий собирается делать. Воспользуется ли он своим положением следователя, чтобы повернуть все так, что если дело выйдет наружу, он все равно вывернется? Или же начнет комбинировать, как типичный преступник, пытаясь уйти от справедливости? Или же упорно будет пытаться собственноручно решить это дело?

Последняя версия звучала даже соблазнительно, но Шацкий знал, что это ловушка. Уже имеющееся затягивание дела достойно наказания, ну а оттягивание до бесконечности момента признания — вот этого оправдать нельзя никаким образом, разве что только трусостью. Ему следовало бы признаться как можно скорее, чтобы закончить эту чудовищную игру, ну а еще потому, что в противном случае поставит под удар всех своих близких. Хелю уже обидели, черт его знают, что эти способны придумать в следующий раз.

Он тяжело вздохнул.

Шацкому было стыдно, но он давно уже решил, что если обстоятельства позволят, он признается только в понедельник. И, ничего не поделаешь, изза этого Фальку с Берутом придется тянуть этот спектакль все выходные, в то время как он со всеми подробностями знает темы обоих преступлений и жертв, как Наймана, так и Виктории. И он чувствовал себя виноватым, а как же.

Но подобного рода решение одно гарантировало, что последние выходные он сможет провести со своей шестнадцатилетней дочкой, Хеленой Шацкой. Самые обычные выходные. Они сходят в кино, отправятся на колдуны в «Старомейскую», черт его знает, быть может удастся даже на лыжах походить, если снег подержится. Вечером посмотрят телевизор, или же она отправится к знакомым, он же приедет за ней после полуночи и будет притворяться, что принимает ее старательно выговариваемые слова за чистую монету. В воскресенье он загонит девицу за уроки, чтобы нагнала дни отсутствия в школе. Самые обычные выходные отца и дочери-подростка.

А в понедельник признается, его арестуют, потом он попадет в тюрьму на долгие годы, и его жизнь закончится. Даже если он — как Теодор Шацкий — и выдержит, то этот день будет представлять собой конец его как прокурора, а прежде всего — как отца. Он не разрешит посещать себя, не позволит думать о родителе за решеткой. Он прикажет Хеле сменить фамилию и устраивать жизнь иначе. Быть может, после выхода заедет к ней, он уже в пенсионном возрасте, она будет зрелой женщиной после тридцати. Пообедают вместе, друг другу сказать им будет мало чего — и все.

С Женей все было проще. Друг друга они знали недолго, их не объединяли никакие официальные связи, детей у них не было. Ей он тоже запретит свидания с собой. Тогда она быстрее его забудет. Он ее любил, и по-своему его радовало то, что все случилось на раннем этапе их знакомства, так что она еще могла отряхнуться и двигаться дальше.

Шацкий сделал глоток кофе. Своего любимого, с большим количеством молока и двойной порцией ванильного сиропа. Когда он выпьет такой в следующий раз, ему уже исполнится шестьдесят. Это если все пойдет хорошо. А так, наверняка больше, поскольку он не собирался применять какие-либо штучки, чтобы снизить срок. Смешно, но в нынешнем мире полторы декады — это здоровенный шмат времени. Интересно, будет ли тогда в Польше какой-нибудь «Статойл»?[145] Сможет ли тогда бывший прокурор самостоятельно обслужить футуристическую кофейную машину?

Мысль о заключении его не пугала. Ему были известны реалии польских пенитенциарных заведений, вопреки сложившемуся обыденному мнению, это не были тюрьмы Третьего Мира или известные по американским фильмам места для унижений и убийств, где шайки чернокожих устраиваются в очередь, чтобы насиловать новичка в устроенном в готическом стиле подвале. Всего лишь общага, из которой нельзя просто так выйти, для воняющих потом мужиков в домашних тапках. Наверное, его лично немного помучат, как прокурора, но, что более вероятно, он сделает фурор в качестве знатока процедур. В конце концов, кто будет должен писать коллегам по камере жалобы на прокурорские решения, если не он.

Подумав об этом, Шацкий фыркнул. Э-э, еще робу не взял на проходной, а уже сценарии пишет, прямо тебе Шоушенк.[146] И-эх, старый, седой нищий, так еще и мифоман.

Ладно, хотя бы с литературой поправлю; Манна, в конце концов, всего прочту, подумал он. Допил кофе до конца, наслаждаясь осевшим на дне сладким сиропом, и забросил стакан в мусорную корзину.

Робко выглянуло солнце. Снег засиял словно оперная декорация, изготовленная театральным художником из ма-а-аленленьких бриллиантов. Шацкий огляделся по сторонам, глянул на пересеченный шоссе местного значения холмистый пейзаж Вармии, на стройную башню костела в Гертржвальде, на лес на горизонте, на выстающие кое-где из-под снега красные черепицы домов в Наглядах.

А ведь и красиво даже, подумал он.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

понедельник, 9 декабря 2013 года

Международный День Противодействия Коррупции. День рождения празднуют Кирк Дуглас, Джон Малкович и Йоанна Яблчиньская