Ярость - [43]

- Ох, да, - ухмыляется он. – Это подарочек для Джо.

Я наклоняюсь, прижимая руки к коленям, когда делаю глубокий вдох. Будь она не ладна эта голова. – И это нужно хранить рядом с мороженым?

- Как и чертово мороженое, это тоже должно оставаться холодным, - Джуд отталкивает меня от морозильника и открывает дверь. – Что ты хотела тут, куколка, лед? – спрашивает он, словно это было нормальным, что в морозилке лежит мужская голова. Он хватает несколько кубиков льда и бросает их в мой стакан. – Вот тебе твой лед, - он нежно целует меня в лоб, а затем уходит.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Возможно, причина во мне. Возможно, я иррациональна, и это все из-за гормонов. Возможно, это только с моей стороны выглядит неразумно держать чертову голову в морозильной камере. – Джуд! – кричу я ему в след. – Избавься от головы, иначе будешь спать на гребаном диване вместе с ней! – говорю я сквозь стиснутые зубы.

- Да, да. Марни отдаст ее курьеру сегодня днем, прежде чем королева потеряет свое чертово самообладание, не так ли?

Я выливаю апельсиновый сок в раковину и выхожу из комнаты. С каких пор, черт возьми, это стало нормальным?

Глава 18 Джуд

Я бросаю сигарету в пепельницу и задерживаю никотин в своих легких. – Я провел кое-какое расследование, но мне нужно, чтобы ты удостоверился, что у меня правильное имя девушки. София Соломон, - говорю я в телефон, дым просачивается сквозь мои губы, - убедись, что она дочь Стена, хорошо?

Он ничего не отвечает. Дэвид в последнее время чертовски тихий, и это делает меня параноиком.

- Ты поможешь мне с этим, Дэвид?

Он нерешительно вздыхает. - Да, я посмотрю, что я могу сделать, но ...

- Но что? Какого хрена, Дэвид?

- Джей Пи, просто это все вышло из-под контроля. Так много всего, что нужно сделать, я имею в виду, черт возьми, я полицейский, а не ФБР.

Я сжимаю челюсть и опираюсь на деревянные перила крыльца. Дэвид всегда помогал мне с разным дерьмом, я не должен был так волноваться за него, но, блядь, я ничего не могу с этим поделать.

- Я блин застрял тут, Дэвид. Черт, не знаю, помнишь ли ты еще, но я к черту взорвал свой проклятый дом. Я как бы тут ограничен во всем. После того, как я достану Джо, я уйду. А ты сможешь жить своей тихой размеренной жизнью, но пока я не получу его, мне нужна будет твоя помощь.

Он стонет. – Хорошо, и что ты собираешься с ней делать, а? Потому что вот что я тебе скажу: я покончу со всем, если ты навредишь ей. Сколько ей, Джей Пи, ты же должен хоть это знать?

- Я нашел ее профиль на Facebook, ей двадцать один, и нет, я не собираюсь причинять ей боль. Мне просто нужно, чтобы он думал, что я сделаю это.

 - Хорошо, я перезвоню тебе. – Он вешает трубку. Я знаю, что он злится на меня. Но я не успокоюсь, пока он не достанет информацию.

Я засовываю телефон в задний карман и смотрю на горы, и когда я это делаю, Калеб снова возвращается в мои мысли. Я стараюсь не думать о нем, потому что это чертовски сильно больно. Мой разум возвращает меня сквозь туманные воспоминания в домик Марни, где мы детьми были с моим отцом. Он учил меня и Калеба, как стрелять в этих лесах, точно так же как я учил Тор…

- Теперь, когда вы стреляете в кого-то, вы можете сделать это так, чтобы убить их, или же вы можете выстрелить, чтобы сделать их уязвимыми, - говорил папа, когда держал мои руки. – И чему я вас учил, мальчики, почему вы стреляете в кого-то?

- Чтобы уничтожить их, - отвечал я.

- Верно, потому что мертвец не может тебя убить.

- Что произойдет, если кто-то тебя убьет, папочка? – спросил Калеб, и я обхожу вокруг, чтобы взглянуть на него. Его карие глаза полны слез. Ему всего семь лет, и он боится оружия, но таким же был и я, когда папа учил меня стрелять. Он должен учиться. Папа должен знать, что мы сможем защитить себя, если с ним что-нибудь случится. Он говорил мне об этом бесчисленное количество раз.

Папа смотрит на моего брата, а затем поднимает его, чтобы усадить на свое бедро. – О, не волнуйся, малец, никто не убьет твоего старика. Я проживу еще много лет, и если меня когда-то все-таки не окажется рядом, чтобы спасти тебя, твой братишка сделает это, не так ли, Джуд?

Я нажимаю на курок, наблюдая, как пуля попадает прямо в яблочко. – Да, я всегда буду заботиться о тебе, Калеб. Обещаю.

Я стараюсь вытеснить эти воспоминания из моей головы, потому что это чертовски больно. Я не смог его уберечь. Мои мышцы напрягаются, когда я хватаюсь за край перил, пытаясь унять часть гнева, который поглощает мое тело. Я должен был отгородить Калеба от этого образа жизни в тот день, когда наш папа умер, потому что Калеб был слишком хорошим человеком, чтобы грязнуть в этом дерьме. У него было чертовски доброе сердце. У меня же нет. Он всегда был добряком.

Я прищуриваю глаза, смотря на эти леса, слушая свое дыхание, когда они становятся глубже и злее. Я скучаю по нему, и каждый раз, когда вспоминаю о нем, единственное, что у меня все время стоит перед глазами, это то, как он выглядел, когда я его нашел. Все, что я вижу, это отверстие от пули, его пустые, безжизненные глаза и серая кожа. Я не могу даже окунуться в свои воспоминания, потому что они полностью пропитаны болью. Мой пульс эхом отдается в моих ушах, моя кожа чертовски горячая. Напряжение оседает на моей шее и плечах. Опуская руку вниз, я впечатываю ее в перила, оставляя вмятину от костяшек в мягком дереве.