Ярость льва - [31]

– Попробуй-ка моих. Гадость, но лучшего я не припомню. Пристрастился к ним в Индии.

Меллори взял сигару и поднес старику огонек. Вернулся Гийон.

– Наш приятель Оуэн рыщет сейчас у себя в погребе. Конечно, нет гарантии, что с точки зрения закона там все безупречно, но это неважно. Он говорит, что налоговый инспектор приезжает к нему раз в год и всегда загодя предупреждает.

– Оно и понятно, – сказал генерал. – Они вместе служили на флоте.

Через минуту появился сияющий Оуэн Морган. Протягивая бутылку Гийону, он сказал:

– Никакой лед не нужен. В том месте, откуда она взята, и так холодно.

– Отлично, – отозвался Гийон. – Пока я буду открывать, принесите стаканы.

Его веселость была заразительна, и через минуту они уже покатывались со смеху от его рассказа о каком-то диком и совершенно неправдоподобном случае из прошлого. Завязался живой, непринужденный разговор. Меллори заметил, что трое мужчин в углу поглядывают в их сторону с откровенным раздражением.

Меллори наклонился к Энн:

– Тот слева, стриженый. Сегодня днем правил лодкой де Бомона. Кто это?

– Я слышала, его зовут Жако. Он по пятам ходит за де Бомоном. Мне кажется, те остальные его боятся.

– И неудивительно, – влез в разговор Гийон, – вон какая гора костей и мускулов, и, судя по всему, мускулов больше, чем костей.

Жако вышел из-за стола, поднялся по ступеням к де Бомону, наклонился и что-то быстро сказал. Меллори следил за ним, поглядывая поверх ободка стакана. Де Бомон оглянулся и посмотрел в их сторону. Холодным взглядом он смерил Меллори и снова повернулся к Жако. Здоровенный француз вернулся к своему столику, и Оуэн Морган включил радио.

Звуки музыки наполнили комнату. Гийон потянул Фиону за руку и улыбнулся:

– Потанцуем?

Они были отличной парой. Красивая молодая девушка и Гийон с его живым загорелым лицом, гибкий и жизнерадостный. Энн с легкой завистью смотрела на них, а когда заметила на себе взгляд Меллори, мучительно покраснела.

– Когда вижу Фиону, всегда думаю, какая же я старая.

– Ну не такая уж старая. – Меллори обернулся к генералу: – Вы извините нас, сэр?

Старик тронул бутылку своим бокалом и поднял его:

– Развлекайтесь, как хотите. А я пока разберусь вот с этим.

Они вышли на середину. Она обняла его одной рукой, положила голову на плечо и прижалась так плотно, что он почувствовал ее всю, от груди до бедер. Запах ее духов щекотал его ноздри, и он ощутил внутри знакомый холодок желания. Меллори уже и не помнил, когда в последний раз спал с женщиной, но это только отчасти объясняло то, что творилось с ним теперь. Бесспорно, Энн Грант – привлекательная женщина, но не только это влекло к ней. Было в ней что-то еще, что-то необъяснимое, выходящее за пределы его понимания.

Музыка умолкла, и танцующие вернулись к своему столику. Когда Фиона садилась, из-за стола Жако и его друзей раздался взрыв грубого смеха и какая-то реплика по-французски в ее адрес, судя по тону, явно непечатная. Гийон резко обернулся, улыбка сползла с его лица. Трое мужчин нагло, в упор разглядывали его. Он встал и решительно шагнул к ним, но Меллори успел поймать его за рукав и силой усадил на место:

– Оставь их.

Гийон кипел от злости:

– Ты слышал, что он сказал?

Фиона придвинулась к нему и положила свою ладонь на его:

– Не обращай внимания, Рауль. Они просто перебрали, вот и все.

И тут Меллори увидел стоящего возле их столика человека среднего роста, в грубых хлопчатобумажных брюках и голубой матросской куртке из джерси, которого Оуэн Морган при нем несколько раз называл по имени: Марсель. Марсель был сильно пьян и с трудом держался на ногах.

– Парень, давай-ка уймись и сядь на место, – сказал ему Меллори по-французски.

Не слыша его, француз перегнулся через стол и, роняя стаканы, схватил за руку Энн.

– Теперь со мной потанцуй, – пьяно прохрипел он, коверкая английские слова.

Меллори схватил его за правую руку, сильно надавив большим пальцем на локтевой сгиб. Пьяный дернулся от боли и закричал. В этот момент Гийон пнул его носком ботинка под правую коленную чашечку. Марсель качнулся, потерял равновесие и плашмя упал на соседний столик. Жако отбросил его в сторону и поднялся. Он слегка покачивался, но в ледяных серо-голубых глазах не было и намека на винные пары.

– Двое на одного, мсье, – сказал он на превосходном английском, – не слишком честно.

Оуэн Морган, бледный, с вытаращенными глазами, выбежал из-за стойки. Здоровенный француз легким движением руки отшвырнул его в угол и грубо захохотал.

– Он же напрашивается, Жако, – раздался деревянный голос де Бомона, – прекрати немедленно.

Жако пропустил его слова мимо ушей. Де Бомон всем своим видом показывал, что не имеет ни желания, ни возможности как-то повлиять на ситуацию. С застывшим на лице выражением живого интереса к происходящему он сидел у огня.

Меллори догадался, что де Бомон из каких-то соображений намеренно устроил этот спектакль. Гийон дернулся, пытаясь встать, но рука Меллори снова осадила его:

– Сиди. Это ко мне.

Жако все стоял покачиваясь, пытаясь изобразить пьяного. Его руки тяжело повисли по бокам громадного тела, каждый мускул был напряжен. Он качнулся вперед и подошел к их столику.