Ярость - [5]

– Годы-ы!! – насмешливо протянул Сидич. – Деньги! Эти два понятия несовместимы! Что прикажешь – ждать годы, пока твои художники все перемрут? Или начать сейчас закупать их картины вагонами? Деньги должны оборачиваться быстро и предсказуемо, иначе их никто не даст!

– Если ты хочешь, чтобы все было быстро, и в глазах крутились нули, – весело улыбаясь, заявил ему Тропинин, – вложи деньги! Я тебе давно говорю – искусство сейчас дорожает, как нефть во время войны. Заметь, это непортящийся товар, который от времени становится только лучше. Дайте денег, вложитесь, но дайте столько, чтобы тут мгновенно появилось все то, что уже давно есть на Западе! Тогда и деньги будут другие.

– Что это ты имеешь в виду? – отозвался Сидич, копаясь в каких-то бумагах на столе.

– Что имею в виду? Я делаю все, что могу, я работаю сутками и, по сути, живу в самолете, но моих мощностей уже не хватает, нужен новый этап. Нужно кормить целую армию людей, платить гранты, иметь свою прессу, нужно участвовать в крупнейших событиях и, наконец, нужно все знаковые события проводить тут, у нас. Нескольких наших ярмарок искусства и этой жалкой биеннале теперь мало, нужно нечто большее, но в первую очередь необходимо создавать новый пласт коллекционеров. Нужно подтягивать богатых людей с их огромными активами. Искусство не может существовать без продаж! Бизнесмены, уже нажравшиеся домами, яхтами и джипами, должны теперь собирать коллекции. Только большие деньги, вложенные в российское искусство, смогут сейчас оживить нынешнюю вялую ситуацию и заставить считаться с нами мировые кланы кураторов. И только это, в свою очередь, начнет приносить ту прибыль, о которой ты говоришь. Но девяносто девять процентов тупоголовых жлобов, называемых российскими коммерсантами, считают современное искусство зоной риска.

– И правильно делают, – раздраженно рявкнул Владимир Львович. – Ты не обижайся, но я тоже так думаю. Вот, например, эти твои Близнецы, как ты говоришь, лучшие наши художники. Я надеюсь, что ты не считаешь меня тупоголовым жлобом? Нет? Если не считаешь, то спроси меня, купил бы я их картину сам, без твоей подсказки? Нет, не купил бы. Боюсь, что не только я – никто не купил бы. Ты же мне просто в руки их сунул, привез и оставил. Но они еще ладно, эту «Варю» хотя бы на стену повесить не стыдно. А все остальное? Что это за говно, которое сейчас называют современным искусством, что эти ненормальные художники рисуют и выставляют? На это же смотреть тошно! Не знаешь? Я знаю! Да им плевать, плевать на меня, на тебя, плевать на людей с деньгами, они рисуют для себя! Правильно, молодцы! Непонятно только, что тогда ты жалуешься, что никто из людей с деньгами не торопится покупать этот мусор. Многие из богатых, конечно, очень тупоголовые, но нужно быть полным идиотом, чтобы купить за десятку кучу разрисованных картонных коробок, срущую поролоновую собаку или трехминутное видео с дебильными рожами!

Одержав эту убедительную победу в завязавшемся диспуте, Сидич всем телом откинулся на спинку кресла и насмешливо уставился на своего оппонента. Виктор нисколько не смутился его железной аргументации и тут же привел свои контрдоводы:

– Раз уж на то пошло, то во всем мире все, с кем я соприкасаюсь, везде продают такой же мусор, какой делают наши художники, если еще не хуже! Уровень наших художников порой даже выше, но западные галереи свой мусор продают так обстоятельно и делают это с таким серьезным видом, что коллекционеры платят сотни тысяч и ни в чем не сомневаются. Они знают, что покупают не раскрашенные коробки, они покупают имя и их деньги защищены. Это как акции на бирже, где котировки не могут упасть ниже номинала. Они просто вкладывают деньги.

– Деньги, деньги, все просят деньги! – раздраженно заворчал Сидич. – Деньги не проблема, их можно найти в любом количестве. Сложность заключается в том, как объяснить тем, у кого они есть, что именно это имя завтра будет в цене и что, например, твоя «Варя» через десять лет будет гарантированно стоить в десять раз дороже.

– Эта «Варя», как ты ее называешь, подлетит в десять раз уже через неделю.

– Опять заливаешь! – засмеялся Владимир Львович.

– Нет, серьезно, есть один план.

– Ну, поживем – увидим. Кстати о твоих планах: а этот самый Рогулин, с которым я тебя познакомил на Мальте, он купил у тебя что-нибудь? Помню, бил себя в грудь кулаком. Вот кто богат.

– Сразу нет, но встал на очередь.

– Шутишь?

– Конечно шучу. Скоро купит. Мы с его женой встречаемся завтра, я консультирую ее на этом аукционе.

– Чужая жена дело хорошее, но ты с ней поосторожней. Рогулин мужик со странностями. Люди для него пешки, но денег у него море, он у нас «хозяин тайги». А пока, – тут Владимир Львович сделал ухмыляющуюся гримасу, – если тебе нужны деньги на твоих нищих художников, могу предложить красивый вариант, и почти по твоей части. У меня самого руки никак не дойдут, а ты вот, если хочешь, займись.

– Что за вариант?

– А вот! – Сидич распотрошил пачку документов и вытащил из нее какие-то листики. – Есть четыреста тысяч тонн бронзы! – объявил он торжественным голосом.