Ярослав Мудрый. В стародавние годы - [23]

Союзники Святополка — печенеги, стоявшие на другой стороне озера, сначала не обратили внимания на шум в стане Святополка, потому что вследствие постоянного бражничанья и попоек в его стане шум почти никогда не смолкал. А когда они поняли, в чем дело, Святополк уже был прижат к озеру; лодок у них не было, а узкая береговая полоса с левой стороны озера была занята новгородцами, дальше влево и с правой стороны были топи: пришлось бы идти далеко в обход. Печенеги стали рядить и судить, что делать, а между тем подплыл на лодке Святополк и велел скорей возвращаться лодкам, чтобы спасать дружину и воинов. Печенеги, увидев, что Святополк бежал, что дружина и воины его разбиты, стали кричать:

— Ты завел нас сюда, обещая победу, а сам бежишь — мы тебе не союзники!

Якша и патер Фридрих обратились к князькам, пытаясь их убедить не порывать союза со Святополком, но они ответили:

— Мы давно говорили, что надо напасть на Ярослава, но Святополк предпочел бражничать и нас не послушался. Мы потеряли время. Вы в своей стране, мы же ушли далеко от своих степей, а между тем настает зима, когда нам надо быть дома. Делать нам больше нечего, и мы вернемся в степи.

Святополк рассердился, когда ему передали ответы печенежских князьков, и приказал дружине и остаткам воинов поспешно идти с ним в Польшу. Впрочем, некоторые из воинов не последовали за ним, перейдя на сторону Ярослава, но с большинством Святополку удалось бежать, а печенеги послали к Ярославу посольство объявить ему, что они хотят жить с ним в мире. Ярослав, предвидя, что борьба со Святополком еще не окончена, принял предложение печенегов, взяв с них клятву, что они в течение 5 лет не будут нападать на русские пределы, а также не будут впредь никогда союзниками Святополка.

Заключив мир с печенегами и узнав, что Святополк бежал в сторону Польши, Ярослав двинулся к Киеву. Войдя в город, он направился прямо в Десятинную церковь поклониться останкам своего отца; затем тотчас же приказал отыскать останки Бориса и Глеба. Наконец, он решил поехать в Берестово, где у Предславы собрались Иларион, Горисвет и другие ее приближенные. Иларион, приветствуя Ярослава, сказал:

— Знаю, княже мудрый, верность твою вере отца твоего, знаю любовь твою к родной земле и свету книжному. Может быть, придется тебе выдержать еще раз борьбу со Святополком и присными, и, может быть, борьба эта будет труднее первой, но верю, что правда восторжествует, что не утвердится на Руси братоубийца и отступник от веры праведной и что воссияют на Руси вера праведная и мудрость под рукою твоею!

Заняв великокняжеский киевский стол и оставив в Новгороде посадником Константина, Ярослав отпустил из Киева в Новгород новгородских воинов, щедро наградив их: старосты и горожане получили по 10 гривен, а смерды по гривне. Из новгородцев остались при нем только Скала, Будый и несколько отроков.

Предслава, Горисвет и Иларион уговаривали Ярослава не отсылать новгородских воинов, но Ярослав сделал по-своему.

— Не бойтесь, — возражал он, — не скоро придут к нам ляхи, а если и придут, то и у одних киевлян довольно силы, чтобы справиться; да, наконец, не падут же ляхи к нам, как снег на голову. Заслышав, что они собираются идти на нас, мы еще успеем в случае надобности послать за помощью в Новгород. А что теперь тут делать новгородцам? Если оставить их в Киеве без дела, они будут тосковать, да и могут выйти у них нелады с киевлянами, а нет ничего хуже внутренней распри.

— А по-моему, князь, нам надо быть всегда готовыми к защите, — говорил, не соглашаясь с Ярославом, Горисвет.

— Не в одних воинах защита, — отвечал Ярослав. — Может быть и много воинов, а польза от этого малая. Прежде всего нужны внутренний мир и согласие. Враг внутренний опаснее внешнего. Затем: ведомо ли вам, что Болеслав в раздоре с императором германским Генрихом II? Вот я и хочу послать гонцов к нему, чтобы нам вместе с ним быть против Болеслава. Предлагал мне латинский поп новгородский свои услуги по этому делу, но не верю я латинским патерам, знаючи, что за каждую услугу, которую они оказывают, они хотят потом взять сторицею и все клонят к тому, чтобы привлечь Русь к стопам папы… Но не бывать этому! На Руси есть свое духовенство, есть свой митрополит, — пока, правда, грек, но потом будут и русские, — и не надо ей попов-латинян, итальянцев да немцев, не надо папы. Есть у меня в Новгороде молодой боярин. Родом он с Белоозера, молодой, но в делах искусный. Вот я и думаю послать его к германскому императору Генриху II, чтобы заключить союз с императором. Я написал ему, чтоб он приехал сюда, но как ехать ему: время зимнее, у нас в Киеве морозы трещат, а на севере-то теперь что? По Волхову уж к морю не проедешь, да и море замерзло. Каким путем послать его? Как ты думаешь, Горисвет? Через Польшу послать, разумеется, опасно: могут схватить. Послать ли его через Карпаты, через землю мадьярскую, или же через земли ятвягов и пруссов?

— Думаю, — ответил Горисвет, — что лучше через землю мадьярскую. Ятвяги покорены твоим отцом, праведным великим князем Владимиром, и платят нам дань. Нас они боятся, но Народ они дикий, и на них полагаться нельзя, а про пруссов и говорить нечего.