Ярлыки - [174]

— Да? Ну конечно. — Она пошарила в сумочке и протянула ему карточку «Америкен Экспресс». Он взял ее, внимательно прочитал, затем взял большие портновские ножницы, лежавшие на столе, и разрезал карточку пополам.

— Какого черта вы сделали это? — закричала Маккензи, вырывая из его рук обрезки карточки. — Вы что, с ума сошли?

— Нет, я не сошел с ума, мисс Маккензи, — сказал Флорес. — Я это сделал, потому что мне так приказали ваши братья. Только что, когда я позвонил им в Нью-Йорк. Они сказали мне, что вы больше не работаете на фирму «Голд!» А когда я сказал им, что вы собираетесь заплатить каждой работнице по двести долларов, они велели уничтожить вашу кредитную карточку — они сказали, что считают вас сумасшедшей!

— Но это моя единственная карточка — как вы посмели это сделать! — возмущенно закричала она. — И мне принадлежит четверть акций «Голд!» — и никто не имеет права отобрать их у меня. Теперь я не смогу ни за что расплатиться! Что мне теперь делать?

Он пожал плечами.

— Я вынужден просить вас уйти отсюда, это все, что я знаю. Пожалуйста…

Она взглянула на него, чувствуя обиду и, совершенно неожиданно для себя самой, страх. Он взял ее за руку и попытался вывести из кабинета. Она выдернула руку.

— Я сейчас вернусь сюда вместе с полицией! — пообещала она. — Эта карточка — моя собственность. Вы не имели права уничтожать ее — никакого права!

Она вышла, и двери закрылись за ней. Полуденное солнце нещадно пекло, казалось, оно выжгло эту безликую улицу.

Она не имела представления, где находится. Ее шофер стоял, облокотившись на машину, и болтал с каким-то человеком.

Маккензи дотронулась до его плеча.

— Отвезите меня в «Беверли-Хиллз Отель». Он покачал головой.

— Теперь я должен стоять здесь, леди. Извините…

— Это же идиотизм какой-то… — Она порылась в сумочке. — Я заплачу вам двадцать долларов. — Но тут она поняла, что у нее нет двадцати долларов. Она собиралась сегодня днем получить деньги по чеку. Теперь у нее не было ни наличных, ни кредитной карточки.

— Эй, — сказала она, показав ему чековую книжку. — Я выпишу вам чек — это не просто бумажка, это настоящие деньги…

Он покачал головой и опять повернулся к своему приятелю.

Ее охватил страх. Неужели Реджи и Макс действительно выкинули ее из фирмы? Но каким образом? И каким образом, черт возьми, она сможет выбраться назад к цивилизации? Пока она стояла, щурясь на солнце и глядя на водителя, появился Флорес и что-то крикнул ему по-испански, после чего водитель скрылся в дверях.

Маккензи медленно шла по улице, она была не в состоянии ни о чем думать, солнце выжгло в ней всякую способность к сопротивлению. Она заслонила от солнца глаза, чтобы посмотреть, нет ли где такси. Она, по всей вероятности, оказалась в мексиканском квартале — все вывески здесь были на испанском. Одежда в безвкусно оформленных, засиженных мухами витринах была дешевой и чересчур яркой. От дешевых закусочных, мимо которых она проходила, несло перегоревшим маслом. Она прошла мимо какого-то магазина, самого обшарпанного и мрачного, который ей когда-нибудь приходилось видеть, ободранная вывеска гордо гласила: «Праздничный зал». Прохожие с удивлением смотрели на ее черный костюм, когда она, обливаясь потом, ковыляла мимо них. На перекрестке группа ребятишек стала смеяться над ней, двое даже исполнили перед ней какой-то танец.

Она остановилась у дверей в магазин и стала шарить в кошельке, чтобы проверить, сколько денег у нее осталось.

Она нашла лишь горсть мелких монет. Не может быть, что все это происходит со мной, подумала она. Только не паниковать — от этого станет еще жарче. Пройдя немного, она заметила на противоположной стороне улицы бензоколонку и рядом телефон-автомат. Сжав в кулаке свою мелочь, она стала ждать, пока загорится зеленый свет.

Солнце ослепляло ее, несмотря на ее темные очки. Она еле дышала, дойдя до телефонной будки. Больше всего на свете ей хотелось бутылку диетической «Пепси», но она могла или купить питье — или позвонить, денег на то и другое у нее не было. Через справочную она набрала номер «Беверли-Хиллз Отеля», кинув в щель десятицентовую монетку.

— Сорок пять центов, пожалуйста, — раздался механический голос. У нее как раз хватило этих денег. — Спасибо, — ответил записанный на магнитофон голос.

Раздался сигнал, и кто-то снял трубку.

— Это «Беверли-Хиллз Отель», добрый день! Господи, наконец-то я имею дело с цивилизованным миром, подумала она.

— О Боже, как я рада, что дозвонилась до вас, — начала было Маккензи. Но тут раздался какой-то щелчок, затем гудок, и все замолкло. Она нажала на кнопку возврата монет, но безрезультатно.

— О Боже, только не это! — воскликнула она, снова и снова нажимая на кнопку и ударяя по аппарату ладонью. Мимо пробегал какой-то мальчик, он подбежал к телефону и тоже несколько раз нажал на кнопку, привстав на цыпочки. Затем он пожал плечами и помчался дальше.

Горячие слезы катились по ее щекам, еще сильнее растворяя косметику. «Но я же — леди Брайерли, — напомнила она себе, — и я не имею права терять самообладание!» Когда она с трудом тащилась по тротуару, глядя по сторонам, около нее притормозила какая-то машина. Из нее выглядывали двое мужчин.