Ярем Господень - [54]
Собравшиеся арзамасцы уважали игумена Введенского — пусть подъемлет его рука… Вот уж написан длинный словесный зачин к духовным властям Москвы, сказано от кого челобитье и в чём суть оного… И когда Иоанн в явленных строках приблизился к написанию имени храма — «пустил руку, как бы предал её своему хотению… и, абие[34] в прошении начерталось — в честь Пресвятые Богородицы Живоносного Ея Источника».
Вкладчики, воевода Пестов порадовались, когда Иоанн объявил написавшееся. В Арзамасе зимний-то собор також именуется…
В Москву Иоанн выехал 28 июня 1705 года.
С тремя заботами объявился в первопрестольной. Одно дело с князем Кугушевым завязано, другое — архирею решать, а с третьим в Патриарший приказ на низкий поклон идти.
Начально пошёл к архирею. Через верховного пресвитера Иоанна Феофанова — с ним сразу хорошо сошёлся, подал челобитье арзамасских вкладчиков Введенского и воеводы Пестова. Тут же без проволочки и решение далось: «Дать благословенную грамоту церковь строить».
Тем же днём пошёл в Патриарший приказ уже за самой благословенной.
Подьячий Алексей Титов бегло прочёл архирейское согласие и широкие брови на лоб вскинул. Как ушатом холодной воды обдал.
— Там что, у архирея-то, или не ведают о государевом указе? Есть же воспрещение строить новые церкви! Забирай бумагу и всё, на сим и кончим разговор!
Ответно вздохнул Иоанн.
— Божьему противиться можно ли…
С тем и вышел из приказа.
Отказался помочь в выдаче благословенной и казначей приказа монах Тихон Макарьевский, а мог бы посодействовать…
В отчаянии пошагал в Новоспасский монастырь к своему знакомому причетнику пожалобиться душой.
— Вот так наши рукавами-то машут… — с горечью рассказал Иоанн об отказе Титова. — Дело теперь в долгом ящике, под спудом…[35]
Они сидели в тени монастырского храма, было тут тихо, прохладно.
Причетник начально отвлёк от мрачных мыслей.
— Охабень теперь не носят, рукавами длинными не машут — способней мзду брать и давать стало… Ты рази не слыхал, что сухая ложка рот дерёт, а телега смазки хощет. Ах, Алёшенька Титов…
— Но ведь на государев указ сослался.
— Все та-ак… Одначе царь — своё, а церковь — своё.
— Противность Божьему, запрет-то!
— То-то и оно. Потому потихоньку и строят миряне церкви. Ладно, не яри себя. У меня на дворе митрополита заступа есть. А Титова пойми, и то верно, что боязнью полон. Ты вот что, Иоанн. Ежели недосуг — поезжай восвояси, а мы тут толкачами. Э, нет, так я тебя скоро не отпущу, — и причетник лихо подмигнул. — Айда в Китай-город, проголодался я что-то. Брашна прикажи поставить, да и от чарки зелена вина не откажусь…
Неделю в Москве прожил, вторая седьмица пошла, а князя Кугушева всё нет, и уж начали обуревать тягостные мысли: охладел он к делу, знать, по приказам ходить ему неспособно, мешкотно.
У Кугушева свой дом в Москве. Хаживал Иоанн в завидные хоромы ежедневно, а попусту. Но однажды челядинец шепотком кинул: приехали князь Иларион, да не один, а с двоюродным братом Даниилом Ивановичем Кугушевым. Даниил-то на царёву службу скликан.
Принял Иларион, но прежнего тепла, скорой готовности тотчас своё обещание исполнить не оказал, ему теперь некогда, приди-ка ты, отче, попозже.
Пришёл через неделю. И опять разные нехитрые увёрты в словах. Подождал ещё Иоанн, а когда объявился в передней через пяток дней, тот же челядинец прямо выложил: князь не принимают, не велено!..
Так уж вышло, что князь Даниил заметил в прихожей пожилого монаха с наперстным крестом на груди.
— Вы тут не впервой, отче… Скажите причины вашего хождения?
Иоанн поднялся с протёртого стула передней и коротко рассказал, с какой докукой он к Илариону.
Даниил вспыхнул своим смуглым лицом, зло сверкнули его карие горячие глаза под навесом тяжёлых век.
— Прости, святой отец, за чёрствость брата. Свято твое дело — идём со мной!
И провёл Иоанна прямо в столовую. Она оказалась темноватой из-за узорчатых бумажных обоев. Ее только и оживляли мундиры военных. Гостей оказалось довольно много, все весело ели и пили. Даниил скоро нашёл место для монаха за длинным столом, слуга принёс столовый прибор. Уже подогретые вином, гости почти и не заметили Иоанна.
Даниил едва ли не налетел на захмелевшего Илариона:
— Устыдись, брат! Не хочешь для церкви землю справить сам, так я буду о том рачиться, но и ты, старший в роду нашем, не медли с добром!
Офицеры слышали разговор братьев, приняли сторону Даниила. Кто-то вспомнил, что гостем князя Илариона подьячий Козьма Байсалтанов… Тот же Даниил и увлёк Иоанна на другой конец стола к подьячему, тот был почти трезв.
— Козьма-свет, бери-ка стило в руки! Эй, Стёпка, бумагу и чернил!
Скоренько очистился край стола, Иоанн наговаривал Байсалтанову суть своих забот. Подьячий кивал лохматой головой, слушал внимательно.
— Тебе посчастливилось, отче, что случай довёл тебя до меня. Нет-нет, пьяным зельем я не развращён…
Пока гости князя Илариона пили-ели, а потом чадили трубками на широких восточных диванах, Байсалтанов усердно скрипел пером на толстой бумаге. Без всякой подсказки он знал куда и что писать.
Челобитная состояла в просьбе отдать князю Илариону Кугушеву ничейное пустошное место, именуемое Старым Городищем, с прилегающей к нему землёй на грани Арзамасского и Кадомского уездов, где имение Кугушева и находится…
«Арзамас-городок» — книга, написанная на похвалу родному граду, предназначена для домашнего чтения нижегородцев, она послужит и пособием для учителей средних школ, студентов-историков, которые углубленно изучают прошлое своей отчины. Рассказы о старом Арзамасе, надеемся, станут настольной книгой для всех тех, кто любит свой город, кто ищет в прошлом миропонимание и ответы на вопросы сегодняшнего дня, кто созидательным трудом вносит достойный вклад в нынешнюю и будущую жизнь дорогого Отечества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга написана директором музея Винченцо Беллини в городе Катания — Франческо Пастурой, ученым, досконально изучившим творчество великого композитора, влюбленным в его музыку. Автор тонко раскрывает гениальную одаренность Беллини, завоевавшего мировую славу своими операми: «Сомнамбула», «Норма». «Пуритане», которые и по сей день остаются вершинами оперного искусства.
Самый полный на сегодняшний день свод воспоминаний о Шаламове его современников, существующий в бумажном или электронном виде. Все материалы имеют отсылки к источнику, т.е. первоначальной бумажной и/или сетевой публикации.
Нацистский лагерь уничтожения Собибор… Более 250 тыс. евреев уничтожены за 1,5 года… 14 октября 1943 г. здесь произошло единственное успешное восстание в лагерях смерти, которое возглавил советский командир Александр Печерский. Впервые публикуются последняя и наиболее полная версия его мемуаров, воспоминания многих соратников по борьбе и свидетельства «с другой стороны»: тех, кто принимал участие в убийстве невинных людей. Исследования российских и зарубежных авторов дают общий контекст, проливая свет на ряд малоизвестных страниц истории Холокоста.
Герои этой книги – потомки нацистских преступников. За три года журналист Татьяна Фрейденссон исколесила почти полмира – Германия, Швейцария, Дания, США, Южная Америка. Их надо было не только найти, их надо было уговорить рассказать о своих печально известных предках, собственной жизни и тяжком грузе наследия – грузе, с которым, многие из них не могут примириться и по сей день. В этой книге – не просто удивительные откровения родственников Геринга, Гиммлера, Шпеера, Хёсса, Роммеля и других – в домашних интерьерах и без цензуры.
«В книге воспоминаний Фёдора Трофимова „Мой век“ — панорама событий в стране и Карелии за последние восемьдесят лет. Автор книги — журналист с полувековым стажем работы в газете, известный писатель. Прошлое и настоящее тесно связано в его воспоминаниях через судьбы людей.».