Ярче солнца - [25]

Адским клеймом чувак обзавелся давным-давно, когда принимал наркотики. Выстрелил в аптекаря во время ограбления. Тот мужик по сей день в инвалидном кресле. Зек, в конце концов, завязал с наркотой, а за решетку попал по случайному стечению хреновых обстоятельств, но с того самого дня больше никому и никогда не причинял вреда.

Как бы то ни было, ущерб нужно возместить. Никакими поступками уже не исправить содеянного, но, если чувак покается в грехах и станет помогать другим, адское клеймо начнет бледнеть и рано или поздно совсем исчезнет. Чувака еще можно спасти.

Жаль, что меня нельзя.

Глава 17

После вынесения приговора меня сразу же переводят во временную тюрьму, где берут анализы и заставляют проходить психологические тесты. Еще через несколько недель этапируют в федеральную тюрьму Нью-Мексико. Я младше всех. Вместе со мной перевозят колоритную смесь рецидивистов и впервые осужденных. Первые нервничают, ерзают и психуют. Новички дрожат от страха. Одного так заметно трясет, что хочется сказать ему, чтобы поостыл, но толку от этого не будет. Все равно он станет чьей-то «шестеркой».

Слухи обо мне добрались и до зоны. Один из самых частых «постояльцев» хочет наложить на меня лапы, но он еще не в курсе, что обо мне говорят. К тому моменту, как меня выпускают на общий режим, за мной уже ходит прозвище. «Дыхание дьявола». Однако скучное существование в четырех стенах лучше всего на свете разбавляет перспектива принять вызов, и в первый же день за мою голову назначают цену.

Едва я сажусь за стол с подносом, чтобы пообедать, сразу чувствую, как с разных сторон ко мне подходят трое. У каждого по самодельной заточке вкупе с намерением во что бы то ни стало уложить меня если не в гроб, то хотя бы в больницу. На этот раз свое право на первенство хочет отстоять «Синдикат Нью-Мексико»[6] – известная в определенных кругах группировка. А достичь цели можно только одним способом – так сказать, поставить меня на место.

Я жду, пока трое не подойдут поближе. Один охранник, молодой пацан, для которого все здесь так же в новинку, как и для меня, замечает происходящее. Он на взводе. Вызывает подмогу, но не успевает даже договорить, как все трое бросаются в атаку.

Я уворачиваюсь от заточки, выкручиваю парню руку и только потому, что сегодня настроение у меня исключительно паршивое, сворачиваю ему шею еще до того, как он успевает хоть что-то понять. С двумя другими поступаю точно так же. Один из них соображает, что происходит, и пытается отступить, но мне не хочется так просто его отпускать. Тем более он особо редкая сволочь, приговоренная к вечности в аду: изнасиловал и избил соседскую девочку, а потом задушил ее в лесу, чтобы она никому ничего не рассказала. Для начала я ломаю ему позвоночник, чтобы охренел от боли, и только потом сворачиваю шею.

Несколько секунд спустя я сижу на корточках прямо на столе. Все рожи повернуты ко мне, и на всех так и написан шок. Охранник, который вызывал подмогу, все еще держит рацию у отвисшей челюсти.

Я выпрямляюсь. Спокойно спускаюсь на пол. Беру свой поднос и пересаживаюсь за другой стол. На меня глазеет какой-то старик. Но не боится и не хочет меня ни трахнуть, ни сделать своей «шестеркой», поэтому я мигом проникаюсь к нему симпатией.

- А ты знаешь, как произвести впечатление, - смеется он.

Я подмигиваю в ответ и съедаю то, что успеваю, пока на меня не наваливаются охранники. Оказывается, кормят тут не так плохо, как я думал. Я и похуже ел.

Все выходы из столовой блокируют. Зеки на полу, а меня скручивают четверо охранников. Я не сопротивляюсь. Они всего лишь делают свою работу. Поэтому опять лежу носом в пол под мужиками с пушками и «тазерами». Электрошокеры – то еще удовольствие. Больно от них зверски.

В ходе расследования в мою пользу свидетельствует охранник, который пытался вызвать подмогу. Само собой, я в карцере, но меня вызывают на личный допрос к начальнику тюрьмы. Расследование, между прочим, полномасштабное. Наверное, единственная причина, почему мне не предъявляют новых обвинений, – тот самый охранник. Его фамилия Госсет. Он… заинтригован. Все время держит ухо востро и чуток прудит в штаны каждый раз, когда я смотрю в его сторону. Однажды он может пригодиться.

Ко мне с визитом приходит горстка мужиков из правительства штата. Рассказывают в красочных подробностях, какой я умный. Говорят, показатели моего IQ «несоизмеримы». Хотят провести еще какие-то тесты.

- Я в тюрьме, - говорю я им. – И что это говорит о моем интеллекте?

От тестов отказываюсь, и они сваливают, поджав хвосты.

Когда меня наконец отпускают на общий режим, я довольно быстро привыкаю к образу жизни местного головореза. Со мной почти никто не связывается, а если и связывается, то крайне редко. Всегда находятся те, кто хочет заработать себе репутацию. А я стал вызовом номер один.

Через какое-то время нарисовываются общественные организации, которые работают внутри системы и вне ее. Некоторые пытаются меня завербовать, но я ясно даю понять, что ни на кого работать не стану, и попытки сворачиваются. Все они знают, что воли мне не видеть еще очень долго, а значит, я не смогу публично упрекнуть их в попытках нанять главаря всея зоны. Как всегда, все упирается в политику и законы выживания.