Японские записи - [146]

В Токио трудно установить постепенный переход от кварталов с баснословными богатствами к трущобам. Достаточно лишь свернуть с главной магистрали, чтобы тотчас очутиться в совершенно ином мире: узкие, изогнутые улички, хилые дощатые домики, тесно прижавшиеся друг к другу, кажется, для того только, чтобы не развалиться. В этих частях города люди живут своей старой, нетронутой жизнью, какой она была, быть может, не одно столетие тому назад. Нищенский вид людей, голодных, изможденных детей, едва прикрытых рубищем, зловоние и грязь на улицах.

«Токио, – признавала известная японская буржуазная газета „Майнити“, – больной гигант. В нем сосредоточены самые пестрые элементы нищеты, страданий, печали и беспорядка, и эта злокачественная опухоль тяжело сказывается на самом характере города».

В этих трущобах отступает все, чем славятся фешенебельные кварталы и резидентские районы с их особняками и элегантными виллами токийских миллионеров, исчезает все, что так пленяет в часы неонового мерцания. Перед вами возникают не наполняющие синим, желтым, красным эликсиром газосветные артерии одетого в праздничный наряд города, а узкие грязные переулки с зловонными нечистотами, кварталами и домами, пользующимися дурной славой…

Токийский воздух насыщен дымом и копотью автомашин и индустриальных труб, испарениями от нечистот гигантского города, мириадами микрочастиц и продуктами тлетворного распада. По официальным данным Министерства здравоохранения Японии, на каждый квадратный километр площади в Токио ежемесячно выпадает двадцать тонн сажи, тогда как в Лондоне – только десять.

Роскошь и огромные материальные ценности Токио – этого «двуликого гиганта», создаваемые духовными и физическими силами многих миллионов людей на протяжении столетий, доступны узкому кругу имущего класса, для которого существует лишь дикий закон джунглей, где слабого грабит сильный хищник. Еще в дни седой старины, в эпоху рабовладения, простой народ восставал против подобных вопиющих несправедливостей. Между тем господствующие классы никогда не считали это преступным и аморальным. Все это, разумеется, не может не заставлять простых людей, японский народ задумываться над громадной пропастью, которая лежит между двумя социальными мирами и отделяет богатства страны и ее правителей от нищеты и бесправия трудового населения Японии. Об этом говорят и строки известной японской поэтессы Ёсано Акико из стихотворения «Чудесный город»:

Город, где солдат не увидишь на улице,

Где ни ростовщиков, ни церквей, ни сыщиков,

Где свободна женщина и уважаема,

Где расцвет культуры, где каждый трудится,

О, как ты не похож на хваленый наш Токио!

И конечно, если бы дары природы и создаваемые руками тружеников сокровища попадали в руки тех, кто является их творцом, положение и образ жизни трудовых людей кардинально изменились бы, и они были бы так свободны и счастливы, как могут теперь лишь мечтать.

В одном из районов Токио, в непосредственной близости к центру столицы, находится «Черепаховый пруд», заросший японским лотосом. Старожилы рассказывают, что хозяину пруда, одному из богачей своего времени, однажды, несколько столетий назад, приснилось, что, если ему удастся постоянно наполнять пруд водой, то тем самым он добьется благорасположения у самого владыки черепах, их подводного царя. Предание гласит, что усердные старания владельца пруда были в конечном итоге вознаграждены: во время небывалого пожара, в огне которого погибла значительная часть Токио, дом старца чудом уцелел и сохранился до наших дней…

Этот рассказ, очень похожий на легенду, пришел мне на память, когда во время посещения штата Висконсин я услышал историю с другим богачом – на этот раз американским торговцем утками. В одном из районов города Милуоки, среди сохранившейся лесной поросли, находится удлиненной формы озеро, простирающееся едва ли не на километр. Здесь постоянно в течение всего года плавают дикие утки. Для того чтобы птицы не покидали озера в холодный сезон, местный миллионер Фолке, разбогатевший на утином бизнесе, решил создать громадную подводную систему искусственного подогрева озера. Ему хотелось наблюдать диких уток на озере с веранды своей шикарной виллы. И мы видели, как над водою возвышаются деревянные будки – жилища пернатых. Были приняты также другие меры для того, чтобы убить естественный инстинкт диких уток – улетать в теплые земли на зимовку. Проезжая по шоссе вдоль берега этого озера, мы в нескольких местах встретили предупредительные надписи на специальных щитах, наподобие знаков уличного движения: «Уступать дорогу уткам, которые переходят шоссе». Затем, однако, было обнаружено пагубное воздействие искусственных условий для диких уток: среди пернатых начались болезни и биологическое вырождение. Но это не остановило затеи миллионера, который, умирая, оставил завещание – продолжить его фантастические причуды, невзирая на баснословные затраты.

Современный Токио начал свое стремительное развитие лишь с конца XVI века. Центрами политической и культурной жизни страны ранее были древние города Нара и Киото, имеющие в настоящее время главным образом историческое значение благодаря своим многочисленным буддийским храмам и памятникам старины. История возникновения Токио восходит к XII веку, когда на его месте стояла небольшая рыбацкая деревушка. И лишь в конце XII века здесь, на морском побережье, было положено начало созданию города. В середине XV века Эдо стал резиденцией одного из крупных феодальных князей – Ота Докан. К этому времени относится строительство укрепленного замка, воздвигнутого на территории, ставшей ныне кварталом императорских дворцов и парков. До сих пор сохранились крепостные башни и стены, окруженные земляным валом и обводным каналом.