Японские трехстишия - [10]

Шрифт
Интервал

* * *
Все кружится стрекоза…
Никак зацепиться не может
За стебли гибкой травы.
* * *
Ты не думай с презреньем:
«Какие мелкие семена!»
Это ведь красный перец.
* * *
На высокой насыпи — сосны,
А меж ними вишни видны и дворец
В глубине цветущих деревьев…
* * *
Сначала покинул траву…
Потом деревья покинул…
Жаворонка полет.
* * *
Колокол смолк вдалеке,
Но ароматом вечерних цветов
Отзвук его плывет.
* * *
Чуть дрожат паутинки.
Тонкие нити травы сайко
В полумраке трепещут.
* * *
С четырех сторон
Вишен лепестки летят
В озеро Нио.[31]
* * *
Минула весенняя ночь.
Белый рассвет обернулся
Морем вишен в цвету.
* * *
Жаворонок поет.
Звонким ударом в чаще
Вторит ему фазан.
* * *
Роняя лепестки,
Вдруг пролил горсточку воды
Камелии цветок.
* * *
Ручеек чуть заметный.
Проплывают сквозь чащу бамбука
Лепестки камелий.
* * *
Весенний ветер.
Отозвалась на чьи-то голоса
Гора Микаса.[32]
* * *
Вот причуда знатока!
На цветок без аромата
Опустился мотылек.
* * *
Майский дождь бесконечный.
Мальвы куда-то тянутся,
Ищут дорогу солнца.
* * *
Холодный горный источник.
Горсть воды не успел зачерпнуть,
Как зубы уже заломило.
* * *
Падает с листком…
Нет, смотри! На полдороге
Светлячок вспорхнул.
Ночью на реке Сэта
Любуемся светлячками.
Но лодочник ненадежен: он пьян
И лодку уносят волны…
* * *
Как ярко горят светлячки,
Отдыхая на ветках деревьев!
Дорожный ночлег цветов!
* * *
И кто бы мог сказать,
Что жить им так недолго?
Немолчный звон цикад.
* * *
В старом моем домишке
Москиты почти не кусаются.
Вот все угощенье для друга!
* * *
Утренний час
Или вечерний, — вам все равно,
Дыни цветы!
* * *
И цветы и плоды!
Всем сразу богата дыня
В лучшую пору свою.
* * *
Хижина рыбака.
Замешался в груду креветок[33]
Одинокий сверчок.
Один мудрый монах сказал:[34] «Учение секты Дзэн, неверно понятое, наносит душам большие увечья». Я согласился с ним
Стократ благородней тот,
Кто не скажет при блеске молнии:
«Вот она — наша жизнь!»
* * *
Белый волос упал.
Под моим изголовьем
Не смолкает сверчок.
* * *
Больной опустился гусь
На поле холодной ночью.
Сон одинокий в пути.
* * *
Прозрачна осенняя ночь.
Далеко, до Семизвездия,
Разносится стук вальков.
* * *
«Сперва обезьяны халат!»
Просит прачек выбить вальком
Продрогнувший поводырь.
* * *
Пугают их, гонят с полей!
Вспорхнут воробьи и спрячутся
Под защитой чайных кустов.
* * *
Даже дикого кабана
Закружит, унесет с собою
Этот зимний вихрь полевой!
* * *
Уж осени конец,
Но верит в будущие дни
Зеленый мандарин.
К портрету друга
Повернись ко мне!
Я тоскую тоже
Осенью глухой.
* * *
Ем похлебку свою один.
Словно кто-то играет на цитре
Град по застрехе стучит.
В дорожной гостинице
Переносный очаг.
Так, сердце странствий, и для тебя
Нет покоя нигде.
* * *
Холод пробрал в пути.
У птичьего пугала, что ли,
В долг попросить рукава?
* * *
Сушеная эта макрель
И нищий монах, изможденный,
На холоде в зимний день.
* * *
Всю долгую ночь,
Казалось мне, стынет бамбук…
Утро встало в снегу.
* * *
Стебли морской капусты.
Песок заскрипел на зубах…[35]
И вспомнил я, что старею.
* * *
Поздно пришел мандзай[36]
В горную деревушку.
Сливы уже зацвели.
* * *
Откуда кукушки крик?
Сквозь чащу густого бамбука
Сочится лунная ночь.
В деревне
Вконец отощавший кот
Одну ячменную кашу ест…
А еще и любовь!
* * *
Ночь. Бездонная тьма.
Верно, гнездо свое потерял
Стонет где-то кулик.
* * *
Откуда вдруг такая лень?
Едва меня сегодня добудились…
Шумит весенний дождь.
* * *
Печального, меня
Сильнее грустью напои,
Кукушки дальний зов!
* * *
В ладоши звонко хлопнул я.
А там, где эхо прозвучало,
Бледнеет летняя луна.
Нахожу свой детский рисунок
Детством пахнуло…
Старый рисунок я отыскал,
Ростки бамбука.
* * *
Майский докучный дождь.
Обрывки цветной бумаги
На обветшалой стене.
* * *
Что ни день, что ни день
Все желтее колосья.
Жаворонки поют.
* * *
Уединенный дом
В сельской тиши… Даже дятел
В эту дверь не стучит!
* * *
Без конца моросит.
Лишь мальвы сияют, как будто
Над ними безоблачный день.
В ночь полнолуния
Друг мне в подарок прислал
Рису, а я его пригласил
В гости к самой луне.
* * *
Легкий речной ветерок.
Чай хорош! И вино хорошо!
И лунная ночь хороша!
* * *
Глубокою стариной Повеяло…
Сад возле храма
Засыпан палым листом.
Луна шестнадцатой ночи
Так легко-легко
Выплыла — и в облаке
Задумалась луна.
* * *
Отоприте дверь!
Лунный свет впустите
В храм Укимидо![37]
* * *
Стропила моста поросли
«Печаль-травою»[38]… Сегодня она
Прощается с полной луной.
* * *
Кричат перепела.
Должно быть, вечереет.
Глаз ястреба померк.
* * *
Вместе с хозяином дома
Слушаю молча вечерний звон.
Падают листья ивы.
* * *
Белый грибок в лесу.
Какой-то лист незнакомый
К шляпке его прилип.
* * *
Какая грусть!
В маленькой клетке подвешен
Пленный сверчок.[39]
* * *
Варят на ужин лапшу.
Как пылает под котелком огонь
В эту холодную ночь!
* * *
Ночная тишина.
Лишь за картиной на стене
Звенит-звенит сверчок.
* * *
Блестят росинки.
Но есть у них привкус печали,
Не позабудьте!
* * *
Верно, эта цикада
Пеньем вся изошла?
Одна скорлупка осталась.
* * *
Опала листва.
Весь мир одноцветен.
Лишь ветер гудит.
* * *
Посадили деревья в саду.
Тихо, тихо, чтоб их ободрить,
Шепчет осенний дождь.
* * *
Чтоб холодный вихрь
Ароматом напоить, опять раскрылись
Поздней осенью цветы.
Хозяин и гость
Друг на друга нарцисс
И белая ширма бросают
Отблески белизны.
Собрались ночью, чтоб любоваться снегом

Еще от автора Басё
Во тьме безлунной ночи

В этот сборник вошли работы Мацуо Басе разных лет, способные помочь читателю составить ясное и четкое представление о стилистике человека, фактически лично создавшего жанр, которому предстояло стать (и навеки остаться) своеобразным символом японской поэзии, – хайку. Хайку, которое до него было чисто народным, комическим, сочно-грубоватым стихотворным жанром – и которое он превратил в сверкающе-отточенную, идеально четкую в техническом отношении поэтическую форму, в которой пейзажная и философская лирика сливаются в нечто единое – так, что картины природы становятся своеобразной иллюстрацией для философской мысли. Поэзия Басе проста и в то же время сложна, полна тончайших ассоциаций, изящных образов и почти интуитивных для понимания намеков, гармонична и преисполнена чисто дзен-буддистской глубины мысли – словом, она относится к величайшим литературным шедеврам человечества, неподвластным ходу времени.


Хокку

Читая стихи Басё, следует помнить одно: все они коротки, но в каждом из них поэт искал путь от сердца к сердцу.


Избранное

Кобаяси Исса один из трёх великих поэтов хайкай. Его стихи отличаются простотой и искренностью. Он был одинаково понятен и крестьянину и князю. Его стихи не надо понимать разумом, их надо почувствовать сердцем. Тогда многие вещи открываются с неожиданной стороны. Ведь Исса оставил после себя не только стихи, но и своё понимание мира.КОБАЯСИ Исса (1763=1827) – третий после Басё и Бусона великий поэт хайкай.


Стихи

Басё — великий японский поэт, теоретик стиха. Родился в 1644 году в небольшом замковом городе Уэно, провинция Ига (остров Хонсю). Умер 12 октября 1694 в Осаке. Почувствовав идейную ограниченность и тематическую узость современной ему японской поэзии, Басе в начале восьмидесятых годов обратился к классической китайской поэзии VIII–XII веков. Поэтические произведения Басё относятся к стилю хайку, совершенно особой форме лирической миниатюры. До конца своей жизни Басё путешествовал, черпая силы в красотах природы.


По тропинкам севера

Великий японский поэт Мацуо Басё справедливо считается создателем популярного ныне на весь мир поэтического жанра хокку. Его усилиями трехстишия из чисто игровой, полушуточной поэзии постепенно превратились в высокое поэтическое искусство, проникнутое духом дзэн-буддийской философии. Помимо многочисленных хокку и "сцепленных строф" в литературное наследие Басё входят путевые дневники, самый знаменитый из которых "По тропинкам Севера", наряду с лучшими стихотворениями, представлен в настоящем издании.


Стихотворения. Проза

Хайку и хайбун самого известного японского поэта Мацуо Басё (1644–1694), жившего простой жизнью нищего странствующего философа, считаются образцом чистоты и безупречности в поэзии. Построенные по принципу «озарения», они передают подлинный дух дзен.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Поэты пушкинской поры

В книгу включены программные произведения лучших поэтов XIX века. Издание подготовлено доктором филологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ В.И. Коровиным. Книга поможет читателю лучше узнать и полюбить произведения, которым посвящен подробный комментарий и о которых рассказано во вступительной статье.Издание предназначено для школьников, учителей, студентов и преподавателей педагогических вузов.


100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.