Японские народные сказки - [6]

По поверьям, Дзидзо творит много добрых дел: спасает от пожара (Хикэси Дзидзо), помогает в полевых работах (Тауэ Дзидзо), гарантирует долголетие (Эммэй Дзидзо). Герои сказки придумывают для своего «местного» Дзидзо различные прозвища, отражая в них народные черты своего покровителя, — так родилось прозвище «Дзидзо с грязными ногами», вызывающее в памяти образы крестьян, работающих на залитом водой рисовом поле.

Сказочная трансформация произошла и с некогда грозными хтоническими божествами — постепенно они просто превратились в «нечисть». Здесь народная фантазия была изобретательна: в японской сказке стали появляться оборотни и ведьмы, черти и демоны. Были среди них и страшные и смешные, но всегда глуповатые и потому неизменно попадающие впросак.

«Нечисть» японских сказок была строго дифференцирована по среде обитания и властвования: часть ее относилась к горной, лесной «нечисти», а другая — к водной стихии.

Самый распространенный демон лесов и гор — тэту. По поверьям, он обитает в глухих чащах и живет на самых высоких деревьях. С давних пор относят тэту ко всякого рода «ёкай» — привидениям и призракам. И вид у него для этого подходящий: не человек он, не птица, да и не зверь — лицо красное, нос длинный, на спине крылья. Как гласит легенда, тэту может, если захочет, наслать на человека безумие, сила его страшна, и, если нет у путника смекалки и ума, обязательно обморочит его горный тэту. Но, пожалуй, самым замечательным богатством демона является волшебный веер. Красочный, новый или выцветший от времени, волшебный веер тэту в японских сказках поистине творит чудеса. Ведь он обладает особой силой: шлепнешь по носу правой стороной веера — станет нос расти, пока не достигнет облаков; шлепнешь левой — вновь нос маленьким сделается.

Интересно то, что с течением времени волшебный веер тэту стал в японском фольклоре своеобразным критерием нравственности сказочных героев: добрые с помощью веера обязательно становятся счастливыми, злые будут им наказаны. Бедный крестьянин случайно, от страха выигравший это сокровище лесного тэту в кости, женится на княжеской дочери. А бездельника барсука веер проучил: утащили его за длинный выросший нос небесные божества в заоблачную высь. И что с тем барсуком стало — неизвестно.

Живет в сказочной горной чаще и лесная колдунья — ямамба (ямауба). Сохранила народная молва о ней двоякое представление. В более древних произведениях ямамба еще не имела уродливого облика, а была щедрой и доброй лесной владычицей. На острове Хатидзёсима рассказывали, что являлась ямамба в виде юной девы, красивой и нарядной. Веселила она людей, пела, шутила, а потом нагружала корзины грибами и ягодами. В дождливую погоду приходила ямамба в деревню. Тихо, неслышно проникала в дом, садилась у изголовья спящего и ласково дула ему в лицо: фу-у, фу-у! Проснется тот, протянет к ней руки, а она захохочет да скроется в темноте, будто и не приходила вовсе.

Хорошо жилось людям с ямамбой. Да вот стали они чаще просить у нее лесные дары, все настойчивее, все требовательнее. Рассердилась ямамба и перестала людям помогать. И узнали тогда люди другую ямамбу — страшную и жестокую, хитрую и коварную.

Особое место занимали в японском фольклоре оборотни. Способностью перевоплощаться обладали в сказках птицы, звери и разные предметы — кошелки и чайники, ношеная обувь и метлы. Но самыми непревзойденными мастерами превращений издревле считались лисы (кицунэ) и барсуки (тануки). Важно отметить, что образ лисицы-оборотня был широко распространен в фольклоре всех стран Восточной Азии. Барсук же в сказках и легендах других дальневосточных стран практически не встречался и может рассматриваться как японское специфическое фольклорное явление.

Проделки лисы и барсука были зачастую лукавы и безобидны, но подчас за внешне милым зверьком скрывался настоящий коварный демон. Лисица чаще всего принимала облик юной девушки и являлась на горной тропинке перед запоздалым путником. Горе тому, кто не распознает сразу проделок хитрой лисы.

Барсук превращался во всякую домашнюю утварь, например в котелок для кипячения воды. Такой барсук был своего рода домовым, иногда капризным, и тогда от него в доме житья не было, а иногда хозяйственным и бережливым. Случалось, что превращались барсуки в букеты хризантем и в маленьких девочек, а один, говорят, обернулся даже настоятелем синтоистского храма.

Немало в японском повествовательном фольклоре сказок и о том, как лисы и барсуки помогали людям, о том, что, женившись на лисице, можно обрести счастье, а подружившись с барсуком — стать богатым.

К «нечисти» водных стихий относился прежде всего Хозяин омутов, мутных и непроточных вод — Нуси, или о-Нуси-сама. Считалось, что о-Нуси-сама может принимать вид многоглавой змеи или большого паука, а нередко представать перед людьми в человеческом обличье. О-Нуси-сама был жесток и кровожаден. Нередко требовал он, чтобы посылали ему на съедение самую красивую девушку деревни. Не одна японская сказка строится на такой коллизии.

У рыбаков и мореходов были свои поверья. Каждый корабль имел своего духа-хранителя, именуемого в большинстве сказок «фунадама» («сокровище корабля»), «фунэ-но ками» («божество корабля») или «фунэ-но тамасий» («душа корабля»). Именно фунадама, согласно японским поверьям, оберегал от штормов и тайфунов, помогал терпящим кораблекрушение, направлял косяки рыбы к рыбацкой лодке. Но обитали в морской пучине и злые духи. Часто, как гласят легенды, можно вдруг увидеть на морской глади чертика — «монашка». Подплывет тот да попросит черпачок воды набрать. Горе тому, кто внемлет просьбам «монашка». Начнет он воду черпачком в лодку лить, пока совсем ее не утопит.