Япония в раннее Средневековье VII-XII века. Исторические очерки - [68]
Классическим типом хэианского поэта-аристократа японские исследователи считают Арихара-но Нарихира (825–880), внука императоров Хэидзэй (по отцу) и Камму (по матери). Как и другие, он был не профессиональным поэтом, а чиновником, увлекавшимся поэзией в частной жизни. В отличие от Цураюки он не подносил стихов императорам, а чаще посвящал их женщинам. Известно, что аристократы заполняли избыток свободного времени любовными похождениями, и Нарихира — типичный образец такого хэианского Дон-Жуана, изысканно-куртуазного и печального, через всю жизнь пронесшего память о любовных страданиях молодости: неразделенной любви к Фудзивара-но Такайко, выданной замуж за наследного принца Корэхито, и романа с жрицей храма Исэ. Была и другая причина разочарований Нарихира, женившегося по расчету на женщине из дома Ки, родственного императору Монтоку, и пережившего крушение надежд на возвышение [283, с. 280, 290–292, 294–295]. Но сильная сторона поэзии Нарихира (в «Сборник старых и новых японских стихотворений» включено 30 его стихов), определившая глубину эмоционального воздействия на читателя, как раз и заключена в том, что в стихах он выражал чувства, которые пережил сам:
Возросшая роль японской поэзии в жизни хэйанского аристократического общества выразилась в функциях упомянутого выше учреждения, собиравшего японские стихи. Здесь занимались написанием чтений иероглифов к антологии VIII в. — «Сборнику множества стихов». От длительного пользования свитками со стихами, чтения иероглифов, написанные азбукой, стерлись, и теперь требовалось их восстановить. Готовилась и новая поэтическая антология, составленная во второй половине X в., «Сборник позднее собранных японских стихов» («Госэн вакасю»). Составители антологии — Киевара-но Мотосукэ, Минамото-но Ситаго и другие (насицубо-но гонин)[64]— были поклонниками Ки-но Цураюки, но и как поэты, и как редакторы, по единодушному мнению исследователей, намного уступали поэтам второй половины IX — начала X в. Интерес к ранее созданному возобладал во второй половине X в. над интересом к творению нового [283, с. 465–466].
Китайские и японские стихи писались аристократами и в XI, и в XII вв. Вместе с тем с IX в. развивались новые жанры литературы — повесть и роман (моногатари), дневники (никки), продолжали составляться сборники легенд и предании (сэцува).
Повести X в. — стихотворные и прозаические — создавались в тесной связи с развитием живописи. Истоком многих повестей был фольклор. Народные легенды легли, например, в основу «Повести о старике Такэтори» («Такэтори моногатари») первого из известных произведений X в. в этом жанре. В повести рассказывается о старике Такэтори, нашедшем в зарослях бамбука принцессу Кагуя, руки которой добивались пять принцев. Повести в стихах, первоначально передававшиеся устно, в X в. стали изображаться в живописи, которой давалось объяснение и толкование. После этого записывался и издавался расширенный текст повести [201, с. 225–226]. Другим истоком повестей стала поэзия аристократов. В частности, на основе стихов Арихара-но Нарихира в X в. была создана «Повесть об Исэ» («Исэ моногатари») [15]. Образ молодого аристократа, бросившего политику и проводящего время в любви и развлечениях, — это портрет Нарихира. Позднее появились также записанные легенды о других известных поэтах и поэтессах — Оно-но Такамура, Оно-но Комати.
Высшим достижением хэйанской литературы стал, без сомнения, роман придворной дамы (нёбо) Мурасаки сикибу «Повесть о принце Гэндзи», написанный в начале XI в. [71]. Придворные дамы — дочери аристократов — должны были жить во дворце императрицы, знать иероглифы, уметь писать стихи, играть на музыкальных инструментах, иметь длинные волосы и поддерживать доброжелательные отношения с окружающими. В 54 частях «Повести о принце Гэндзи» живо описаны быт и нравы аристократии, чувства, увлечения, духовная жизнь.
Разновидностью моногатари стали также исторические повести. В середине XI в. была написана «Повесть о процветании» («Эйга моногатари»), охватывающая почти двухсотлетний период правления 15 императоров с конца IX в., но преимущественно посвященная расцвету дома Фудзивара в конце X — первых десятилетиях XI в. Это — первое произведение на историческую тему, написанное японской слоговой азбукой, тематически выходившее за рамки официальных императорских анналов и представлявшее как литературно-художественную, так и историографическую ценность [449].
С X в. создавались и литературные дневники, представлявшие собой, как подчеркивает В. Н. Горегляд, дневниково-мемуарную литературу [88, с. 334]. Это были законченные художественные произведения в отличие от многочисленных дневников аристократов, писавшихся на древнекитайском языке с VII в и выполнявших функции современных газет и памяток. Творческое наследие Мурасаки сикибу, о которой сказано выше, включало кроме «Повести о принце Гэндзи» стихи и дневник, написанный на японском языке в 1008–1010 гг. Мурасаки не только регистрировала в нем события, отмечала то, что видела и слышала, но и приводила их оценку придворными, излагала собственные впечатления.
