Япония в раннее Средневековье VII-XII века. Исторические очерки - [3]
К этой же группе источников можно отнести и эпиграфические памятники. Известно до двух десятков надписей на могильниках и буддийских статуях, сделанных до конца VII в.; памятники IX–XII вв. воспроизведены в специальном томе вышеупомянутых хэйанских документов, собранных Такэути Ридзо.
Третья группа письменных источников — шесть официальных историй (риккокуси), составлявшихся по китайскому образцу с 720 г. по 901 г. Все они написаны на вэньяне, хорошим стилем — к их созданию привлекались наиболее образованные аристократы, — хотя и уступают по образности языка китайской династийной истории «Хань шу», что отчасти объясняется большей сжатостью изложения событий. Объект описания — политическая история правящих кругов, события придворной жизни, краткие биографии политических деятелей и поэтов. В них упоминаются или излагаются также отдельные императорские и правительственные указы, имеется материал о развитии буддизма и синтоизма. Очень скупы, разумеется, данные о крестьянстве и его борьбе.
Основная идея, пронизывающая все шесть официальных историй, — якобы божественное происхождение императорского дома, — как известно, наиболее полно воплощена в первой из них — «Анналы Японии» («Нихон сёки») [31].
Значительную ее часть составляют мифы. Повествование о реальных событиях основано на конфуцианском принципе наказания зла и торжества добродетели; под злом понимается ущерб, нанесенный императорскому дому, под добродетелью — верная и честная служба ему. Очень отчетливо это обнаруживается, например, в драматизированном описании политического переворота 645 г. «Анналы Японии» вообще более подробны и образны, чем последующие пять историй; китайское влияние здесь тоже наиболее заметно — ив стиле изложения, и в использовании китайских легенд, выдаваемых за события японской истории.
Текст «Анналов Японии», в частности описание событий конца VI–VII в., содержит бесспорно доказанные позднейшие наслоения. Они обнаруживаются при анализе стилистических особенностей самого текста, переработанного авторами-составителями, сопоставлении словоупотребления «Анналов Японии» с эпиграфическими памятниками и документами начала VIII в. (наиболее существенные моменты, относящиеся к документам VII в., входящим в «Анналы Японии», будут рассмотрены в гл.1).
Следующие пять официальных историй — от «Продолжения анналов Японии» («Сёку Нихонги») [37], написанного в конце VIII в. и охватывающего 697–791 гг., до «Хроники трех императоров Японии» («Нихон сандай дзицуроку») [30] — в целом не противоречат данным других источников.
Насыщенным и многосторонним источником являются произведения японской раннесредневековой литературы, значение которых в этом плане далеко не исчерпывается изучением собственно истории литературы. Романы, повести, легенды на японском языке, стихи на древнекитайском и японском языках не только передают атмосферу эпохи, но и содержат множество сведений, которые могут быть использованы при изучении этнической и социальной истории, материальной и духовной культуры, а также политических событий.
Одно из крупнейших произведений мировой средневековой литературы, «Повесть о принце Гэндзи» («Гэндзи моногатари»), позволяет составить представление об обычаях, условиях жизни, верованиях, культуре аристократии. «Повести о прошлом и настоящем» («Кондзяку моногатари») включают данные о жизни различных классов и социальных слоев раннефеодального общества. В «Новых записях о комических представлениях — саругаку» («Синсаругакки») есть описание дома, хозяйства и быта крестьянина-арендатора, которого не найдешь ни в одной официальной истории. Поэтическая антология VIII в. «Сборник множества стихов» («Манъёсю») включает стихи крестьян. И даже из лирической поэзии, передающей чувства и ощущения авторов, можно извлечь информацию о тех обычаях и привычках — любовании луной, багряным кленом, — которые остаются элементом национальной культуры и современных японцев.
Разумеется, сведения, почерпнутые из художественной литературы, как и из других источников, требуют сопоставления и проверки. В одних случаях доказательством достоверности служит неоднократность повторения факта — это относится прежде всего к обычаям и культуре. О сезонных любованиях природой, например, часто говорится в литературе, становились они и сюжетом живописи. Намного сложнее проверить точность описания политических событий в исторических повестях, таких, как «Повесть о процветании» («Эйга моногатари»), или в житиях монахов. Идеализация авторами своих героев часто такова, что без дополнительных данных установить подлинность даже тех фактов, которые лишены внешней фантастичности и могут восприниматься как реальные, не представляется возможным. Примером может служить «Житие великого будды Сётоку» («Дзёгу Сётоку хоотэй сэцу») [25] — жизнеописание идеализированного монахами принца Сётоку.
Кроме издания полных текстов письменных памятников японские издательства выпускают тематически подобранные извлечения из разных источников. К их числу относится, в частности, многократно переиздававшийся четырехтомник «Поступь Японии в исторических источниках» [46; 47] — комментированная хрестоматия, включающая разбитые по темам выдержки из документов, официальных историй, художественной литературы на языке оригинала. Эти выдержки служат подтверждением наиболее существенных фактов истории Японии — в данном случае раннефеодальной. Возможности использования их в исследовательских целях, конечно, очень ограниченны, но как иллюстративный материал они весьма полезны. Требуется, однако, сопоставление их с оригиналом, так как в издании имеются опечатки, хотя и немногочисленные.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Настоящая книга представляет собой жизнеописание древнегреческого философа, биографа, моралиста Плутарха, всю свою жизнь посвятившего общественной и политической деятельности. Повествование насыщено множеством исторических фактов, а также цитат из трудов мыслителя, в большом количестве дошедших до наших дней, так что перед читателем предстают яркие, живые события прошлого, которые перекликаются с внутренним миром Плутарха. Книга будет интересна не только философам и историкам, но и просто любителям повествований о древности.