Япония в годы войны (записки очевидца) - [38]

Со времени интервенции 1918-1922 гг. японские империалисты использовали белогвардейские банды на Дальнем Востоке как ударную контрреволюционную силу в борьбе с Советской властью. Они всячески поддерживали очаги белой эмиграции в Маньчжурии и Восточном Китае, вербуя среди ее монархической и черносотенной части свою агентуру. Атаманы Семенов, Калмыков, барон Унгерн, монархист Радзиевский, настоятель русского собора в Харбине Иоанн и многие другие «белые вожди» находились на содержании японцев. Вынашивая агрессивные планы в отношении нашей страны, японские военные круги сохраняли русские эмигрантские организации, вроде Союза русских офицеров, поддерживали в них дух антисоветизма, ненависть к СССР.

Позднее, когда среди белой эмиграции произошло заметное расслоение, стали рушиться надежды на восстановление монархических порядков в России, постепенно вымирали бежавшие из Сибири главари белых банд, выросло новое поколение русских эмигрантов, японское эмиграционное бюро с целью сохранения ядра русской эмиграции пыталось вовлечь в число ее руководителей таких влиятельных представителей шанхайской интеллигенции, как А. Н. Вертинский, редактор местной газеты «Новая жизнь» В. Чиликин и др. Японские власти делали все, чтобы помешать эмигрантам вернуться на Родину. Их преследовали, обливали грязью, спекулировали на их прошлых колебаниях, угрожали расправой, лишали работы, запрещали переписку с советским консульством и т. д. Всеми способами стремились настолько скомпрометировать этих людей, чтобы их возвращение в Советский Союз стало делом безнадежным. Последним шагом со стороны японских эмиграционных властей было издание циркуляра, запрещавшего проживание в оккупированной зоне лиц без гражданства. Большой группе русских эмигрантов, в том числе и А. Н. Вертинскому предстояло покинуть Шанхай.

Во время нашего пребывания в Шанхае осенью 1942 г. и в последующие приезды пришлось немало потрудиться, чтобы оградить А. Н. Вертинского от притеснений японских властей. Одной из действенных мер было восстановление его в советском гражданстве и выдача советских паспортов ему и его семье. Уже в разгар Великой Отечественной войны А. Н. Вертинский был непреклонен в своем решении окончательно порвать с русской эмиграцией и как можно скорее уехать в СССР. Однако лишь в середине 1944 г. советскому посольству удалось вызволцть А. Н. Вертинского из японской неволи и обеспечить его благополучное возвращение в Советский Союз.

Режим японской оккупации в отношении местного населения – китайцев, корейцев, монголов, филиппинцев, малайцев и других национальностей – был чудовищно жестоким. Не лучше было и положение русских, особенно в менее крупных городах, чем Шанхай, таких, как Ханькоу, Тяньцзинь, Циндао, где отсутствовала постоянная консульская защита. Оккупационные власти чинили над русскими суд и расправу, насильственно заставляли говорить на японском языке, ограничивали в приеме на работу, свободе передвижения по городу, выборе места жительства, лишали права на почтовую переписку и т. д. Приведу один из примеров.

Летом 1943 г., в разгар войны в Азии, в Шанхае состоялись так называемые «Азиатские олимпийские игры» по боксу, борьбе и теннису. Японские правящие круги хотели продемонстрировать азиатским народам свое «высочайшее покровительство». Поэтому для участия в играх в Шанхай прибыли национальные команды с Филиппин, из Индокитая, Гонконга и Малайи. Оккупированный Китай, видимо, не смог выставить своей команды, и потому решили составить «китайскую» команду из эмигрантов. Фаворитами игр были, естественно, японцы.

Помню, как-то пришел в консульство на прием русский по фамилии Левченко, ходатайствовавший о принятии его в советское гражданство. Робко вошел в комнату, застенчиво остановился у двери. Вид не внушительный, небольшого роста, одет плохо. Я пригласил его сесть и повел обычную беседу о целях принятия гражданства, о порядке оформления ходатайства. Это была первая встреча с Левченко, я больше задавал вопросы, а он неторопливо отвечал. На вопрос, какую имеет специальность и чем собирается заниматься в СССР, он ответил, что имеет несколько специальностей, но хотел бы заниматься боксом. Меня это удивило, я принялся его подробно расспрашивать.

Оказалось, что Левченко привезли родители из Сибири в 1924 г. еще маленьким мальчиком. Вскоре отец, а затем и мать умерли от голода. Учиться по-настоящему ему не довелось, так как с десяти лет пришлось работать за кусок хлеба. Служил при магазине одного русского купца разносчиком, работал упаковщиком, газетчиком, поваренком, чистильщиком, сторожем, почтальоном, носильщиком, грузчиком, в последнее время – водолазом по очистке фарватера реки Вампу. Несколько лет тому назад Левченко увлекся боксом и успешно выступал на любительском ринге. Когда разговор зашел о боксе, Левченко спросил, можно ли ему принять участие в «Азиатских олимпийских играх», куда его уже пригласил шанхайский муниципалитет. Я ответил: почему же нет, если способен драться?

Вскоре в Шанхае состоялись заключительные встречи игр, в том числе и по боксу. Пригласили на них в качестве зрителей и нас, советских дипломатов, усадив на почетные места неподалеку от японского генерального консула Хориути. В финальной встрече участвовали чемпион Японии Омура и наш Георгий Левченко. Японец был значительно крупнее Левченко. Держался самоуверенно, поскольку считался фаворитом.