Япония. Год в дзен-буддийском монастыре - [7]

Еще один старый монах работал поваром. Каждодневное меню было простым: овощи, рис, ячменная каша; мясо отсутствовало, иногда лапша или блюдо из тушеных овощей, напоминающее китайское чап-чжой[4], которое получалось у повара особенно вкусным. Время от времени случались праздники, и тогда повар с двумя-тремя помощниками готовил сложные блюда. Но чаще всего пища была очень простой и не особо питательной. Через несколько недель я совсем ослаб и почувствовал себя больным. Монахи вызвали врача, и тот предписал мне лучше питаться. Поэтому я получил разрешение один раз в день есть вне монастыря (в том случае, когда разрешалось выйти на улицу, ибо иногда монастырь отгораживался от внешнего мира, и тогда ворота запирали на целую неделю), и я посещал ресторанчик по соседству, где подавали жареный рис и мясные салаты.

Днем занятие медитацией продолжалось: четыре периода, всего два часа. Обедали рано, в четыре часа, и больше уже не ели. Вечером медитировали с семи до десяти часов. В дзенских монастырях время медитации строго не фиксируется. Зимой она длится дольше, чем летом, но даже эта облегченная продолжительность в шесть часов давалась мне очень и очень нелегко. Несмотря на это, я не оставил медитацию — тщеславие не позволило мне отступить.

Мне приходилось как-то читать о том, что медитация опасна и ею можно заниматься только под наблюдением наставника. Не думаю, что это так. Если несколько здравомыслящих людей желают вместе помедитировать час-другой, это пойдет им только на пользу. Однако, если им захочется увидеть некий таинственный свет, астральных помощников, видения, духов в окружении ослепительного сияния, общая атмосфера наверняка станет напряженной, и это приведет к неприятным последствиям. Буддизм предназначен самым обычным людям: это метод, преобразующий повседневную жизнь и дела обычного человека в духовное упражнение. Буддизм — вовсе не школа для колдунов. С его помощью вы не предскажете будущее и не узнаете, были ли в прошлой жизни Людовиком XIV. Не советую также использовать буддизм как средство для открытия третьего глаза, посредством которого вы сможете увидеть цвет ауры окружающих.

Один чаньский наставник отправился с несколькими учениками в столицу и остановился отдохнуть возле реки. Монах из другой секты спросил кого-то из учеников чаньского наставника, способен ли его учитель творить чудеса. Мой собственный учитель, сказал монах, выдающийся человек, обладающий небывалыми способностями. Он может стоять на берегу реки и рисовать в воздухе иероглифы, а у человека на противоположном берегу они будут появляться на листе бумаги. Чаньский монах ответил, что его наставник тоже выдающийся человек, способный совершать невероятные чудеса. Например, когда он спит, он спит, а когда ест, он ест.

В Тибете возникали школы, в которых буддизм был смешан с другими методами. Последователи этих школ утверждали, что они обладают сверхъестественными способностями: могут летать, появляться сразу в нескольких местах одновременно, заставлять предметы исчезать в одном месте и появляться в другом. Вполне возможно, что это правда, но я сомневаюсь, что такого рода сверхъестественные способности имеют какую-либо ценность. Дзенские учителя нередко высказывались по этому поводу, полагая, что сверхъестественный дар — это преграда на пути к просветлению, познанию и истинному пониманию. Будда никогда не хвастался своими сверхъестественными способностями. Он учил методу восьмеричного пути и своим собственным примером показывал людям, как по нему идти.

Во время моего пребывания в монастыре меня постоянно возвращали к повседневным заботам, к обычному течению жизни. Если я начинал излагать какую-нибудь сложную теорию, ее или пропускали мимо ушей, или смеялись надо мной, или просили, чтобы я прекратил нести чушь. Значение имели только «здесь и сейчас». Чем бы я ни занимался: чистил на кухне картошку, мыл рис, пропалывал грядки, учил японский язык, пил чай, медитировал, я должен был сосредоточиться на коане, предмете своей медитации, а не ворчать по поводу своих занятий.

Становится досадно, раздражает, когда тебя все время обрывают, не позволяют выговориться: «Я пережил то-то и то-то, подумал о том-то и том-то, умоляю вас, выслушайте меня!» Меня буквально взбесило, когда никто не захотел слушать мои излияния по поводу того, что медитация (даже такая неумелая, как у меня) приводит к совершенно новому восприятию цвета и формы. Я обнаружил, что, когда иду по монастырскому саду, островки мха на камнях, медленно плавающие золотые рыбки, качающийся на ветру тростник повергают меня в состояние экстаза.

Казалось, я растворился в цветах и формах и обрел таким образом свободу. Нечто подобное я пережил когда-то в Африке, когда употреблял гашиш. Это чувство вызывало не обязательно созерцание таких «красивых» вещей, как золотые рыбки или островки мха; наполненное доверху мусорное ведро или собачье дерьмо, вокруг которого летают мухи, приводили к точно такому же результату. Этот «кайф» доставлял куда большее удовольствие, чем опыты с гашишем: после него я чувствовал себя счастливым и спокойным, иногда приятно возбужденным, а ведь я никогда не мог предугадать, что случится со мной после гашиша. Иногда он вызывал приятные ощущения, иногда отвратительные и очень страшные. От гашиша у меня порой возникали неприятные видения бесконечных скоростных магистралей, освещенных каким-то нереальным светом, а сейчас никаких видений у меня вообще не было — просто по-настоящему видел то, на что смотрел. Я попытался объяснить это тем, что, находясь под давлением повседневности, мы слишком возбуждены и суетны и потому не способны на восприятие во всем его объеме. Ни одно из наших чувств не работает правильно. Мы слишком много думаем и делаем, а в результате ничего не достигаем. Алкоголь, гашиш, занятие чем-нибудь впечатляющим и опасным, вроде вождения мотоцикла, предоставляют нам редкую возможность направить свое внимание в одном направлении. Дерево — образец невероятной красоты, но у кого есть время смотреть на дерево?