ЯОн - [45]

Через два дня я взял на работе тендер и подъехал к музею перед самым закрытием. Залы были пусты, но если бы я даже кого-нибудь встретил, мне было бы все равно. На этот раз я был с оружием, да и, кроме того, у меня имелся отличный план. Единственная трудность, с которой я столкнулся, заключалась в том, что сама матка исчезла. Ответственный несколько изумился увидев меня, но когда я крепонько въехал ему по организму стволом своего новенького "Ерихо", он любезно предоставил мне необходимую информацию. Накануне матку продали одному еврейскому филантропу, который хотел отправить ее в один из общинных центров на Аляске. Во время плавания матка была захвачена "зелеными" из какого-то местного экологического фронта. Этот фронт напечатал сообщение в газетах, где говорилось, что матка не должна находиться в плену, и поэтому они решили возвратить ее в лоно природы. Согласно сообщению агентства Рейтар, данный экологический фронт считается опасным и фанатичным. В его распоряжении имеется пиратский корабль, которым командует охотник на китов в отставке. Я поблагодарил ответственного и засунул пистолет в кобуру.

На обратном пути все светофоры пламенели. Я лавировал между полосами, обходясь без помощи всяких там зеркал, изо всех сил стараясь протолкнуть ком, застрявший у меня в горле. Пытался представить себе матку моей мамы на сверкающем росой зеленом лугу. Или плывущей по океану в окружении дельфинов и тунцов.

Трубы

Когда я перешел в седьмой класс, к нам в школу пришел психолог и устроил тесты на профпригодность. Он показал мне одну за другой двадцать разных картинок, и спросил что в них не так. Все они выглядели вполне нормально, но он заупрямился, и снова показал мне первую картинку с мальчиком. "Что неправильно на картинке?", — спросил он устало. Я ответил, что картинка в полном порядке. Он ужасно рассердился и сказал: "Ты что не видишь, что у мальчика на картинке нет ушей?" Честно говоря, теперь, когда я снова посмотрел на картинку, я действительно увидел, что у мальчика нет ушей, но все равно картинка выглядела абсолютно нормально. Психолог определил меня, как "страдает тяжелым расстройством восприятия" и отправил в ПТУ для столяров. В училище выяснилось, что у меня аллергия на опилки, и меня перевели на сварку. Там у меня, в общем-то, неплохо получалось, но работа эта мне не нравилась. Правду сказать, не было вообще ничего такого, чтобы мне как-то особенно нравилось. После окончания учебы я начал работать в мастерской, где делали трубы. В начальниках был у меня инженер из Техниона. Крутой парень! Если бы ты показал ему картинку с безухим мальчиком или что-нибудь в таком роде, он справился бы с этим в два счета.

После работы я оставался в мастерской, строил себе искрученные такие трубы, похожие на закутавшихся змей, и катал по ним шарики. Я знаю, что это выглядит по-идиотски, да и мне самому не очень нравилось это занятие, но я все равно продолжал. Однажды вечером я собрал трубу, в самом деле, сложную, с массой вывертов и изгибов, и когда я запустил в нее шарик, на другом конце он не появился. Я подумал сначала, что она забилась посредине, но после того, как попробовал запустить вовнутрь еще штук двадцать шариков, понял, что они просто исчезают. Я понимаю, всё, что я говорю, выглядит глуповато, все прекрасно знают, что шарики не исчезают. Но когда я видел, как они входят в трубу с одной стороны и не выходят с другой, это ничуточки не казалось мне странным, это выглядело просто абсолютно нормально. И тогда я решил, что построю себе большую трубу, точно такую же, как эта, и буду ползти по ней до тех пор, пока не исчезну. Я начал обдумывать эту идею и мне стало так радостно, что я засмеялся. Думаю, что я смеялся первый раз в жизни.

С этого дня я начал работать над гигантской трубой. Каждый вечер трудился я над ней, а по утрам прятал части на складе. Постройка заняла десять дней, и в последнюю ночь мне понадобилось пять часов, чтобы собрать трубу, она заняла почти половину цеха.

Когда я смотрел на нее, такую совершенную и ждущую меня, я вспомнил свою учительницу по социологии, которая как-то сказала, что первый человек, взявший в руки палку, не был ни самым сильным, ни самым умным в своем племени. Тем людям вообще ни к чему были палки. Просто ему она нужна была больше, чем другим, чтобы выжить и скрыть свою слабость. Я не думаю, что есть на свете человек, который сильнее меня хотел бы исчезнуть. И поэтому я изобрел Трубу. Я, а не этот инженерный гений из Техниона, начальник мастерской.

Я полз по Трубе, не зная, что ждет меня на другом конце. Может быть безухие дети, восседающие на холмах из шариков. Что именно произошло, когда я перебирался через некое место в Трубе, мне не известно, знаю только одно — сейчас я здесь.

Думаю, что теперь я ангел, и, значит, у меня есть крылья и этот круг над головой, и здесь еще сотни таких, как я. Когда я очутился здесь, они сидели и играли в шарики, которые я запускал в трубу несколько недель назад.

Я всегда считал Райский Сад местом для людей, которые всю жизнь были добрыми и хорошими. Но это не так. Господь слишком милостив и милосерден, чтоб принимать такие решения. Рай — это место для тех, кто был не способен стать по настоящему счастливым на земле. Мне объяснили здесь, что люди, кончающие жизнь самоубийством, возвращаются на землю проживать свою жизнь снова, потому что если им не понравилось в одном воплощении, это еще не значит, что они не найдут своего места в другом. Но те кто, действительно не пригодны для этого мира, находят свою дорогу сюда, у каждого есть своя дорога в Райский сад.