«Янычары» Ивана Грозного. Стрелецкое войско во 2-й половине XVI – начале XVII в. - [29]

. Напрашивается предположение, что пищальники, о которых идет речь в этом наказе, были пешими, собранными в рамках «пищального наряду», и в лучшем случае входили в состав судовой рати, патрулировавшей реку. Затем во время 1-й осады Смоленска 1512–1513 гг. «охочие» пищальники попытались было взять штурмом город. Как писал псковский летописец, «князь велики даше псковским пищальником, Хороузе сотнику (любопытная деталь — выходит, что для отрядов пищальников была характерна децимальная организация, заимствованная, очевидно, от аналогичной организации посадских людей[166]. — В.П.) с товарыщи три бочки меду и три бочки пива, и напившися полезоша к городу, и иных городов пищалники (т. е. в 1-й осаде Смоленска участвовали не только «наряженные» со Пскова, но и с других городов пищальники. — В.П.)», тогда как посошные люди понесли к смоленским рвам, валам и стенам «примет» (всевозможные материалы и приспособления, которые облегчили бы пищальникам выполнение поставленной перед ними задачи — преодолеть смоленские фортификации и ворваться в город). Увы, безрассудная храбрость пищальников, несмотря на мощную поддержку артиллерии, успеха не имела, смоляне сумели отбиться, «и много под городом пищалников и посохи прибили, а псковских пищальников много же прибиша, зане же оны пьяны лезли»[167].

В 1515 г. пищальники, (очевидно, «казенные») наряду с казаками и детьми боярскими составляли охрану русского посольства, отправленного в Стамбул к турецкому султану[168]. Спустя три года, в кампанию 1518 г., Василий III отправил на Полоцк «своего воеводу, новгородцкого наместника, князя Василья Шуйского с новгородцкою силою и с нарядом большим, а изо Пскова брата его князя Ивана Шуйского со псковскою силою и со всем нарядом псковским, и с пищальники и с посохою…»[169]. Примечательно, что в этом летописном известии «псковская сила», «наряд», пищальники и посоха отделены друг от друга, и косвенно это свидетельствует о том, что в этом случае речь снова идет о «наряженных» с Пскова и его пригородов пищальниках. А вот упомянутые под 7027 (1518/19) годом ходившие в составе рати князя М.В. Горбатого Кислого (Кислицы) со товарищи, «в Литовьскую землю под Молодечно и под иныя городки» 100 псковских пищальников явно были конными (или, на худой случай, посаженными на телеги — то, что такая практика существ овала, косвенно подтверждается упоминанием «пищальных подвод в акте, датированном 1550 г.[170]), а иначе как они поспевали бы за конницей в составе рати, отправившейся в классическую набеговую операцию? Если наше предположение верно, то, выходит, перед нами первый подтвержденный в источниках случай боевого применения тех самых scloppettariorum, которые были упомянуты Павлом Иовием в его сочинении о Московии.

В очередной раз пищальники появляются в документах и текстах уже после смерти Василия III, при описании событий Стародубской войны 1534–1537 гг. между русским государством и Великим княжеством Литовским, и, судя по количеству упоминаний о них в летописях и актовых материалах, они сыграли в той войне довольно значительную роль. В самом начале войны, в сентябре 1534 г., бежавшие в Литву из Пскова «больший дьяк» псковского наместника Д.С. Воронцова Родивон и два сына боярских, Григорий и Тонкий, на допросе говорили о слабости военных сил, что были в распоряжении псковского наместника и его товарищей. Последние же, пытаясь хотя бы частично исправить положение, наняли «без ведома великого князя полтораста пищалников и до Опочки (пограничного города на «литовской украине». — В.П.) послали»[171]. Обращает на себя внимание тот факт, что во Пскове без особого труда нашлось 150 человек, готовых наняться на ратную службу. Это (и ряд других аналогичных свидетельств, о которых речь пойдет дальше) позволяет утверждать, что в Русском государстве уже в начале XVI в. (а скорее всего, и много раньше), сформировался слой полупрофессиональных бойцов — «младших сыновей», живших «от войны», и именно они первыми вставали под знамена, когда объявлялся «пищальный наряд» и т. п.

Летом следующего (1535 г.), великий князь (конечно же, сделал это не сам Иван Васильевич, которому было тогда всего лишь 5 лет, а его мать, великая княгиня Елена Глинская, взявшая в свои руки бразды правления государством, и Боярская Дума. — В.П.), по словам псковского летописца, «посла воевод своих наместников новгородцких князя Бориса Горбатого и Михаила Воронцова, а изо Пскова князя Михаила Коубеньского да Дмитрея Воронцова, да иные воеводы послаша их на Опочку с новгородцкою силою и псковскою». Перед ними была поставлена задача основать новый город-крепость на озере Себеж, которому было решено дать название Ивангород в честь малолетнего великого князя (название это, впрочем, за городом не удержалось, и он стал именоваться Себежом). От Пскова в эту рать были «наряжены» 500 пищальников (и еще 400 отосланы к Москве — т. е., выходит, что норма «пищального наряда», установленная для Пскова и его пригородов еще Василием III в 1512 г., продолжала действовать и спустя двадцать с лишним лет. — В.П