Янтарные цветы - [96]

Я хочу сказать Тесси, что иногда – часто – мне бывает стыдно и больно.

Я хочу закончить ту историю про бедного мальчика, который возвращался из школы в пустой дом и включал отопление.

Тесси пожалела мальчугана, я сразу это понял. Когда ей грустно, лицо у нее так красиво морщится – складывается, точно бумажная модель оригами.

Мать того мальчика каждый день оставляла ему какой-нибудь страшный сюрприз. Мертвого птенца на подушке. Живую змею в унитазе. Кошачью какашку в коробке с «Твинкис». «Мои проделки», так она это называла.

Субботним вечером, когда он перемолол двадцать таблеток снотворного и подсыпал порошок в бутылку ее дешевого красного вина, она заснула на 136-й странице «Ребекки». Дафны Дюморье.

Он подложил подушку ей под голову, включил кондиционер на всю (была зима) и прочитал книгу от корки до корки, а потом позвонил в полицию и рассказал, что мама уже несколько месяцев помышляла о смерти.

– Я видела вас с ней, – дразнится Тесси.

Хочу положить руку ей на колено, чтобы оно перестало трястись.

Хочу подарить ей ту зачитанную книжку.

Хочу рассказать, что для Ребекки особое значение имели красные цветы, а не желтые.

Хочу пообещать, что очень, очень скоро поглажу эту чудесную бабочку на ее бедре. Точно такую же, как у Лидии.

Эпилог

Воображение, разумеется, способно открыть любую дверь – повернуть ключ и впустить в дом ужас.

Шестнадцатилетняя Лидия читает под мостом «Хладнокровное убийство», дожидаясь Тесси с пробежки за десять дней до ее исчезновения. 1994 год

Тесса

Потихоньку проявляются все фрагменты картины – словно застенчивые девочки выходят потанцевать.

Лидия призналась полиции в совершении хладнокровного убийства и в интрижке с моим врачом – но наотрез отказалась признавать, что это она сажала рудбекии на собственном заднем дворе, под окном моей прежней квартиры, среди пожухших томатов моей бабушки или под мостом, который ревел, словно океан.

Если верить ее словам, врач посадил для меня цветы один раз – самый первый. Обо всем остальном позаботились ветер и фанатичные борцы со смертной казнью. Адский садовник больше десяти лет жил в моей голове. Как братья Гримм, я наделила властью и могуществом безобидный и заурядный предмет. О, какой ад может таиться в простом зеркальце! В одной маленькой горошинке. В чернооком цветке.

Я вспомнила футболку, которая была на Мерри. В один прекрасный день я смотрела, как Чарли ест хлопья из желтой миски, и вдруг увидела: «Добро пожаловать в лагерь «Лучик солнца», гласила надпись на футболке, но видно было только начало названия – ЛУЧ, – а остальное скрылось под кровью и грязью. Мое мнемоническое правило для запоминания имен матерей оказалось игрой больного разума. Защитным механизмом, как говорит доктор Джайлс.

На каждой встрече доктор Джайлс пыталась убедить меня, что никаких Сюзанн в моей голове нет. Я не верю. Сюзанны самые что ни на есть настоящие. Помню, раньше я лежала по ночам в темноте и представляла, что мой разум – это дедушкин дом со множеством укромных уголков и темных комнат, в которых спят и бодрствуют Сюзанны. А теперь в окна льет яркий лунный свет, похожий на растопленное сливочное масло. Полы чисто выметены. Кровати застелены. Кладовки пусты.

Сюзанны покинули мою голову – но только потому, что я выполнила обещанное. Этот полезный совет дал мне еще дедушка: если ты попал в сказку и не можешь выбраться, сдерживай обещания. Те, кто их не сдерживает, кончают плохо.

Удалось установить личности двух других Сюзанн: Кармен Ривьера, мексиканка, приехавшая учиться в Техасский университет по обмену, и Грейс Нили, студентка Университета Вандербильта по специальности «когнитивистика». Благодаря дотошным изысканиям Лидии опознали трупы еще восьми девушек, покоившихся в моргах трех штатов.

К моему несказанному счастью, лицо Бениты Альварес Смит не засветилось ни в одной полицейской подборке фотопортретов. Лукас сумел ее отыскать. Она замужем, родила двух детей, и через месяц, когда она приедет в Форт-Уэрт к родителям, мы с ней будем пить кофе.

Но самая большая радость – это, конечно, Террел. Благодаря Лидии, которая провела поистине колоссальное расследование, его удалось освободить. И благодаря футболке с кровью. Судья счел футболку достаточным поводом для того, чтобы отложить исполнение приговора – а шесть недель спустя отпустить Террела на свободу. Я боялась, что за три дня мы не успеем остановить поезд техасского правосудия. Но Билл сразу мне сказал, что для камеры смертников трое суток – это очень много, целая вечность.

Теперь Террел разбивает сердца, выступая на всевозможных ток-шоу с речью о том, как важно иметь цель в жизни и идти к ней, любить Господа и уметь прощать. Редко можно услышать такое из уст человека, ставшего жертвой расистской системы правосудия. В обычной, непубличной жизни Террел живет взаперти, с наглухо задернутыми шторами, и спит крепче всего на диване, не в силах пока отвыкнуть от замкнутых пространств.

Скоро он получит от Техаса миллион долларов в качестве компенсации за несправедливое наказание и пожизненную ежегодную пенсию в размере 80 000 долларов. Кто бы мог подумать, что власти штата, в котором казнят больше всего заключенных, окажутся столь щедры в попытке загладить свою вину.