Янтарная сакма - [5]
— Про што уж нам шептаться? — удивился купец Афанасий. — Разве про смерть? Так вон она, рядом!
— Ты погоди про смерть! — испугался Проня. — Про Китай нам скажи. Там же ткань творят именем шёлк! Дорогущую! Она там почём, эта ткань? И выгодно ли её покупать, чтобы впятеро у нас, в Ганзе, обернуть цену?
Афанасий Никитин то ли закашлял, то ли засмеялся. Проня Смолянов опять поднёс ему в глиняном стаканчике жидовского зелья. Афанасий зелье оттолкнул:
— Шёлк? Ты хоть тот шёлк видывал? Как тебя кличут?
— Проня... Смолянов буду...
— Вот, Проня, баба твоя из паутинок лесных могла бы спрясть ткань?
— Нет, Афанасий, этого невозможно, — вмешался Бусыга.
— То-то и оно. Настоящий шёлк, он тоже из паутинок, а те из червей выходят. И сам как паутинка. И сделать ту паутинку тканью, скажем, аршина в три, на это год требуется. А везут его из Китая на тысячах верблюдов! Это нам, грешным купцам, полный раззор. Китайцы закупают у алтайских хакасов лён! Хакасы свой лён тонко чешут... Да потом тот лён на веретене свивают в тончайшую нить. И продают узкоглазым китаёзам. А они уже к той хакасской нити присучивают нитку от своих червяков. Льняная нить сама выходит чуть толще паутинки да блестит от присученной китайской. Лён — всему голова! Из той смешанной нити и ткут китаёзы свой шёлк, ткут да раскрашивают. Краски у них к тому делу крепкие есть... Индийские, правда, краски. Нашим бабам тоже можно тонкий лён прясть, только зачем? Его не продашь. Китайского клейма на нём не будет, вот и не продашь.
— А ежели бы... своровать китайское клеймо да на наш лён ставить? — взметнулся Бусыга Колодин. — Тогда можно продать?
— Можно, — покряхтев, ответил Афанасий Никитин. — Да только русскую купеческую честь в грязь воровства ронять пошто? Ложь в торговом деле, это тебе купчинка, не ложь во спасение по христианскому Требнику...
— А пошто тогда ходит поговорка «Не обманешь — не продашь»? — влез в разговор Проня Смолянов.
— А по то! Говорят так про тех купцов, что жидовские обычаи суют в русскую жизнь. Али про тех, кто от отца принял мелкую лавочку, да так в ней и помирает. Ежели уж торговать, так с половиной мира! — Тут Афанасий Никитин сильно и глухо кашлянул, грудь его вздыбилась. — А если крупно не торговать, так иди паси скотину — пользы больше... Только не воруй! — последние слова Афанасий так и выкрикнул, как сумел.
— Так какого ж рожна ты нам совет даёшь ехать через Китай? — вдруг озлился Проня Смолянов. — Сам учишь крупно торговать и сам же говоришь, что у китаёзов нам раззор!
Афанасий посмотрел на него смиренным глазом, прошептал:
— Через Китай оно будет безопаснее, да и я там как следует не побывал... А вы побываете, разведаете... Попа зови. Худо мне!
Священник сам услыхал призыв болящего и тут же предстал перед ним:
— Какое твоё имя есть?
— Крестили Афанасием... Прозванием — Никитин...
— ...раб Божий Афанасий, прозванием Никитин... Грешен ли ты, сын мой?
— Ох, грешен, батюшка!
Поп неожиданно приподнял полу рясы, вынул баклагу, опять хорошо хлебнул. Водка кончилась. Пустую баклагу поп смиренно поставил на стол.
Бусыга Колодин, открыв рот, смотрел на лядащего ещё миг назад священника. Теперь перед ним читал книгу вполне живой и здоровый человек. От подлого жидовского зелья так говорить не станешь. Значит, сила души в том попе ещё есть. Есть в нём православный стержень! Слава тебе, Господи, безгрешное дело творим!
— Грехи твои, сын мой, сойдут с тобой в могилу и токмо что на том свете откроются. Так что уходи с миром и покоем. Нет ли у тебя каких просьб и пожеланий?
— Есть, батюшка. Возьми вот с этих моих товарищей, купцов псковских, строгий обет... А если они его не выполнят, чтобы их...
— Не выполнят — разорвёт их адская сила! Говори, какой обет надобно держать перед тобой. А вы, отроки, станьте перед отходящим человеком на колени!
Бусыга Колодин наподдал Проне под бок, и оба они упали на колени перед лавкой, где лежал Афанасий.
— А вот пусть дают Божью клятву, что от моего имени передадут царю Московскому письменный извет на эмира Трабзонского да на эмира Тебризского, тот извет, что описал я в своей тетради. Да и на всех тех, кто помешал мне выполнить мой святой обет перед Богом насчёт Индии... Там, на последней странице, вывел я православный крест и своей же рукой приписал своё наставление Ивану Третьему, московскому князю, чтобы он русскую торговлю поднимал... — тут Афанасий заплакал.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Заплакал Афанасий, хотя понимал, что плачется само. Плачется от обиды, что не закончил путь, не поимел денег, да ещё уходит на тот свет должником тверского князя. Тверской князь дал Никитину в займы десять гривен серебром, теперь проклянёт его... Не понимает и никогда не поймёт тот тверской князь, что сотворил Афанасий для торгового дела на Руси.
Вот перед ним стоят на коленях два человека. Псковские они, люди битые да мытые. Значит, святого слова никогда не нарушат. Значит, можно им вручить тетрадь, за которую он, почитай, жизнь отдал. За тридцать страниц — жизнь! Эх!
— Согласные вы, псковичи, дать слово обетованное купцу Афанасию Никитину перед отхождением его навечно в мир иной?
XVI век. Время правления Ивана Грозного в России и Елизаветы II в Англии – двух самодержцев, прославившихся стремлением к укреплению государственности и завоеванию внешних территорий.На Западе против русского царя зреет заговор. К Ивану Грозному прибывает английский посол, капитан Ричардсон. Причем едет он якобы с Севера, обогнув Скандинавские страны и потерпев кораблекрушение в Белом море. Однако в действительности целью путешествия Ричардсона было исследование проходов к Обской губе, через которую, поднявшись по Оби и Иртышу, английские негоцианты собирались проложить путь в Китай, а в перспективе – отнять у Московии Сибирь.
В канун 1797 года офицер фельдъегерского полка Её Императорского Величества Екатерины Второй поручик Александр Егоров по воле злого случая стал дезертиром. Сбежал в Америку, где, опять же волей злого случая, пересидел русско-персидскую войну, войну с Наполеоном. А злым случаем был огромный камень изумруд, каковой по милости сильных мира сего перемещался по странам и континентам. Русский офицер Александр Егоров чувствовал за собой великую вину за невольное дезертирство ради камня зелёного цвета и дал себе слово свою вину перед Родиной искупить.
В сборник грузинского советского писателя Григола Чиковани вошли рассказы, воссоздающие картины далекого прошлого одного из уголков Грузии — Одиши (Мегрелии) в тот период, когда Грузия стонала под пятой турецких захватчиков. Патриотизм, свободолюбие, мужество — вот основные черты, характеризующие героев рассказов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.