Янтарь в болоте - [114]

– Нет, – хмурясь, твердо ответила она. – До того как узнала о нем от Светланы, и не думала о таком. Подвинуть Дмитрия хотела, это верно, да только не стоило ради этого огород городить, он бы сам справился. Я бы иначе сделала.

– Как? – спросил Ярослав, не скрывая облегчения.

– Нашла бы ему девицу вроде этой вашей Алёны – чтобы из простых, смазливая, бойкая. Он бы с ней сам сбежал, а ты бы ему такой дури не спустил. Чтобы из-за бабы?.. – Она кривовато усмехнулась.

Ярослав молча подвинул ларец по столу, и Софья с облегчением и поспешностью положила туда камень, украдкой достала платок и обтерла ладонь.

– Отчего ж ты сразу с этими вопросами и этим камнем не явился? – спросила княгиня, мигом вернув себе обычное свое самообладание.

– А ты бы отказалась отвечать, оскорбилась бы, и тем бы дело кончилось, – спокойно отозвался Ярослав. – Не тащить же тебя в острог, и больше того – не пытать же безо всяких на то оснований, из одних только пустых подозрений.

– На том спасибо, – усмехнулась Софья. – Что мне за это будет? – спросила ровно, со всем возможным достоинством. – Сошлешь?

Князь неопределенно повел плечами в ответ – он и сам не знал, что делать. Добрую половину разговора об этом думал, но так ничего и не придумал путного. Она, конечно, не без вины, но как вину эту мерить?

Они несколько минут посидели в тишине. Софья не спешила уходить, а Ярослав – возвращаться к прерванным делам. Поглядывали друг на друга, молчали. Княгиня рассеянно расправляла на коленях платок, князь невидящим взглядом блуждал по лежащим на столе бумагам.

Первой нарушила тишину Софья. Глубоко вздохнула, смяла платок и тихо спросила:

– Ярко́, как же у нас все вот в такое вылилось? Когда до этого дошли? И можно ли еще исправить?..

– Не знаю, – в тон откликнулся князь, без труда догадавшись, о чем речь. Давно она не называла его этим кратким именем.

Иначе и не скажешь – дошли. Он же тогда голову потерял от нее, а она – часто смеялась, и он с ней вместе. На час расстаться не могли. Сейчас же и видятся не всякий день. Хуже того, он ее допрашивает, в предательстве подозревает, а она от него заговор скрыла. Не то он виноват, не то она, не то оба вместе…

– А мы хотим изменить? – Голос не дрогнул, но взгляд с лихвой выдал волнение.

Она – точно хотела. Может, на это и надеялась. А он?..

– Не знаю, – повторил Ярослав.

А он толком не понимал, что и как можно изменить. Со скисшего молока сливок не снять, и не получится уже все так, как было пять лет назад. Но, с другой стороны, и простокваша в хозяйстве полезна, и, может, не стоит рубить сплеча? Раз уж он решил в третий раз не жениться, а от второй жены избавляться как будто и причины нет.

Любовь не любовь, но, может, соратница из нее выйдет? Раз запоздало обнаружилось, что проницательность княгини с лихвой бьет хитрости Вьюжина, небесполезно ее к делу какому-нибудь важному приставить, коли со школами и лекарнями у нее еще остается время на всю эту возню.

– Но что нам мешает попробовать? – продолжил Ярослав задумчиво.

– За ужином? Не хочется отвлекать тебя, дел, погляжу, невпроворот…

– Хорошо, – не стал он возражать. – Вечером обо всем поговорим. Я к тебе после заката приду, раньше вряд ли выйдет.

– Хорошо, – с явным облегчением улыбнулась княгиня.

Поднялась, замешкалась на несколько мгновений, словно что-то хотела сделать, но так и не решилась, только склонила голову и пожелала хорошего дня.

Ярослав проводил ее взглядом, подался к столу, взялся за бумаги, но долго еще сидел, глядя сквозь ровные строки. И Вьюжина он к себе сегодня звать не стал, отправил только дьяка сказать, чтобы княгиню в покое оставил, подозревать ее больше не в чем. Конечно, боярин не утерпит, сам сунется за подробностями, но после, когда время найдет. А дел у него пока еще ой как много.

А с женой своей князь сам разберется. Раньше надо было, но тут уж лучше поздно, чем никогда.

Как ни странно, хуже всего тяготы пути переносил не княжич, а Шарик. Пес бегал с хозяином в парке, но слишком привык к сладкой жизни и удобному лежаку. Лошадей не гнали, но Шарик все равно то и дело норовил отстать и на хозяина глядел как на предателя. Только брать здоровенного кобеля в седло Олег и не думал, посмеивался.

Путь предстоял не такой уж и долгий, несколько дней. По приказу главы Разбойного приказа их вывели не в знакомом Алёне поместье, а в столице родного ей уезда. Боярин расщедрился настолько, что даже Свечку ей туда дорожник привел. Застоявшаяся кобылка первый день дурила, пришлось найти подходящее поле, чтобы дать ей порезвиться.

Алёна вздохнула с облегчением, что не пришлось опять встречаться со старой княгиней. Больше всего ей хотелось, чтобы новоявленная родня вместе с великим князем (и особенно с Вьюжиным) разом о ней забыла и не вспоминала больше никогда.

Ей нравилась эта дорога. Да и как не нравиться, когда рядом ехал Олег? Покинув дворец, он как будто помолодел лет на десять, шутил, смешил ее, норовил обнять при малейшей возможности и поцеловать украдкой. А самое главное, улыбался той самой солнечной, живой улыбкой, в которую она и влюбилась много лет назад. И Алёна была счастлива и даже благодарна князю и всей этой вьюжинской возне за то, как сблизилась она с Янтарноглазым. Желания никогда не видеть всех других придворных это, впрочем, не умаляло.