Яноама - [21]

Мы пробыли на поле несколько дней. «Верно, Большая река очень далеко отсюда»,— подумала я. Нас окружали одни лишь скалы. В лесу пели какие-то диковинные птицы. Ночью со всех сторон доносился свист маленьких тезирорума. Это были не птицы, а лесные духи. Индейцы не боятся птиц, но свист тезирорума нагоняет на них страх.

Несколько дней спустя отец тушауа Рохариве прислал гонца. Тот передал, что муму созрела и что река стала красной от плодов. Одна из жен тушауа сказала: «Я пойду, я очень люблю есть муму вместе с мясом броненосца». Вернулся Рохариве и сказал жене: «Ты иди, а я останусь. Я еще не посадил всех бананов и к тому же должен выжечь еще один участок леса». Я тоже осталась. Когда другие отправлялись работать в поле, я присматривала за детьми. Детей было шестеро.

Три дня спустя мы тоже отправились за муму. Когда индейцы хотят сохранить надолго плоды муму, они сначала высушивают их над костром, а потом хранят в сухих пещерах на деревянных решетках. Когда же они хотят съесть муму сразу, то кладут плоды в воду. Но перед этим, чтобы выгнать из плодов яд, их недолго кипятят в горячей воде. Муму едят с мясом броненосца, крокодила и птиц. Каждый плод нарезают на мелкие дольки примитивным ножом, сделанным из нижней части панциря черепахи. Те индейцы, у которых нет глиняных горшков, используют кору деревьев. В ней они готовят на больших праздниках банановую кашу. Обычно плоды муму варят мужчины, потому что женщины часто отвлекаются и болтают, и кора может сгореть. А мужчины внимательны и молчаливы. Перед тем как варить плоды муму, с них счищают твердую кожу. Когда вода закипает, мужчина-повар палочкой начинает перемешивать муму, чтобы верхние плоды тоже стали мягкими. Мягкие плоды индейцы вымачивают в проточной воде, чтобы из них вышел остаток яда. Во время праздников индейцы едят банановую кашу — мингау, приготовленную в глиняных горшках. Вдовы, у которых нет таких горшков, используют для готовки маленькие куски коры.

Однажды дядя тушауа сказал: «У реки много броненосцев. Завтра пойдем за ними». На следующий день вместе с женой вождя, ее дочерью и сыном мы пошли к реке. Шли долго, пока не добрались до берега. Дядя нашел нору броненосца. Когда индейцы замечают следы этого животного, они идут по ним до тех пор, пока не увидят нору. Чаще всего броненосец роет свою нору возле реки. Индейцы ложатся у норы и слушают, и, если узнают, что броненосец сидит там, кладут у выхода ветки и отправляются на поиски старого хвороста, который дает много дыму. Потом разводят костер, жгут куски купима, который тоже сильно дымит, кладут их в нору и заваливают выход землей и грязью. Они оставляют лишь маленькое отверстие, чтобы через него вдувать огонь. Броненосец начинает задыхаться, царапать землю лапами, подползает к выходу из норы и тут умирает. «Броненосец задохнулся»,— сказал дядя тушауа. Он стал раскапывать нору заостренной палочкой, заглянул внутрь, но ничего не увидел. Тогда он взял палку подлиннее и стал ею шарить в норе. Потом сказал, что нащупал мертвого броненосца. Его дечь влезла в нору, схватила броненосца за хвост, но вытянуть не смогла. Тогда дядя тушауа расширил нору, и дочь вытащила броненосца наружу.

Дядя тушауа спустился к реке, вскрыл броненосца и вынул кишки. Жена его сказала: «Я хочу сварить печень». Она проткнула печень тоненькими палочками и выбросила всю желчь. Потом вынула сердце и также проткнула его палочками, а затем то же самое проделала с почками и селезенкой и завернула все это в листья пишиаанси. Костер уже горел. Тем временем дядя тушауа жарил броненосца на высокой решетке. Затем он отрезал хвост и тоже стал его поджаривать над огнем. Жене он приказал: «Ты переворачивай, а я пойду поохочусь».

Еще издалека он крикнул нам: «Идите есть инайю». Его жена сняла мясо броненосца с огня. Дядя вождя срубил пальму инайя, каждый из нас взял по куску ее сердцевины. Мы вернулись к костру, а дядя вождя снова отправился на охоту. Мы опять поставили печень на огонь, с листьев стекала желтоватая жидкость. Жена дяди вождя посмотрела и сказала: «Еще не готова». Она до тех пор переворачивала печень над костром, пока стекавшая вниз жидкость не стала чистой, как родниковая вода. «Вот теперь готова»,— сказала женщина. Потом мы сварили на огне другие внутренности и сытно поели.

Немного спустя вернулся с охоты дядя вождя, который принес маленькую живую обезьянку уиши. Он подстрелил мать обезьянки, и та убежала, оставив детеныша. Жена сказала ему: «Отнесем обезьянку в селение, я хочу ее приручить». Дядя вождя снял с огня обжаренного броненосца и положил его в траву остывать. Его жена открыла пакетик из листьев, в который была завернута печень, и поделила ее между нами. Когда мясо остыло, его завязали лианами. «Броненосца ты понесешь»,— сказала мне женщина и лианами привязала мне куски мяса к спине. Неожиданно стемнело. Началась буря. Я немного отстала и бегом бросилась догонять ушедших вперед. Я бежала по тропинке, которая, как мне показалась, вела к хижине. Лил дождь, а я бежала и бежала, пока не добралась до берега реки. Пыталась отыскать следы в прибрежной грязи, но так и не нашла. «Может, следы не видны из-за дождя»,— подумала я. Я звала, кричала, но никто не откликался.