Янки при дворе короля Артура - [56]

И вотъ теперь пришлось королю разбирать крайне любопытное дѣло. Одна молодая дѣвушка, сирота, у которой было порядочное состояніе, вышла замужъ за человѣка, у котораго рѣшительно ничего не было. Имѣніе дѣвушки находилось въ помѣстьи, которое принадлежало церкви. Епископъ этого округа, тщеславный отпрыскъ высшаго дворянства, объявилъ имѣніе принадлежащимъ всему помѣстью, потому что она тайно вышла замужъ и обманула церковь относительно правъ лорда помѣстья — такъ называемаго le droit du Seigneur. А отказъ или уклоненіе отъ исполненія этого права наказывались конфискаціею имѣнія. Молодая женщина мотивировала свою жалобу тѣмъ, что лордъ этого помѣстья былъ епископъ, а упомянутое здѣсь право не могло быть передано другому лицу и потому должно было остаться не приведеннымъ въ исполненіе; самый старый законъ церкви воспрещалъ епископу пользоваться этимъ правомъ. Это было дѣйствительно крайне странное дѣло.

Оно мнѣ напоминало нѣчто такое, что я читалъ во дни моей молодости о крайне замысловатомъ способѣ, посредствомъ котораго лондонскіе альдермэны собрали денегъ для постройки Маншіонъ Гоузъ. Лица, принимавшія таинства не по догматамъ англиканской церкви, лишались права быть избранными въ шерифы Лондона. Эти дессиденты не могли быть избираемы, между тѣмъ, они, не имѣя права уклоняться отъ выборовъ, въ то же время не могли принимать и должности, когда ихъ выбирали. Но эти альдермэны издали еще особое постановленіе закона, состоящее въ томъ, что всякій, отказывающійся отъ этой кандидатуры въ шерифы, платилъ 400 фун. стерл., а отказывающійся отъ этой должности выборный платилъ 600 ф. стерл. Кромѣ того они устроили такъ, чтобы выбирать постоянно дессидентовъ до тѣхъ поръ, пока у нихъ не скопилось 15,000 ф. ст. И вотъ на эти деньги былъ построемъ Маншіонъ Гаузъ; такимъ образомъ, скромные граждане всегда должны помнить о тѣхъ прошедшихъ и плачевныхъ дняхъ, когда кучка янки, проскользнувшая въ Лондонъ, сдѣлалась игрушкою судьбы и ихъ раса получила единственную, но, кромѣ того, и темную репутацію между всѣми правдивыми народами, какіе только были на землѣ.

Дѣло молодой женщины мнѣ казалось справедливымъ, и дѣло епископа, согласно закону, также было справедливо. Я не зналъ, какимъ образомъ король выпутается изъ этого. Но онъ выпутался и вотъ его рѣшеніе:

— Я нахожу, — сказалъ король, — что это очень простое дѣло, его рѣшитъ всякій ребенокъ. Новобрачная должна была принять во вниманіе, какой долгъ связываетъ ее съ феодальнымъ властелиномъ, господиномъ и покровителемъ епископомъ, онъ, вѣроятно, и самъ отказался бы отъ этого, въ виду соблюденія приличія, тогда новобрачная ничего не потеряла бы изъ своего имущества. Но, не исполнивъ своего главнаго долга, она провинилась во всемъ; она обязана отдать епископу все до послѣдняго фартинга.

Положеніе молодой четы было ужасно; они были женаты всего три мѣсяца. Бѣдныя созданія! Три мѣсяца они жили совершенно счастливо, а теперь должны были лишиться всего — рѣшительно всего. Молодая бросилась на шею къ своему мужу, тотъ старался ее утѣшить, но въ его утѣшеніяхъ звучало отчаяніе. Они вышли изъ суда, не имѣя ни дома, ни пристанища, ни хлѣба; они были бѣднѣе всякаго нищаго, сидящаго у дороги.

Конечно, король былъ правъ, рѣшивъ такимъ образомъ это дѣло; онъ, безъ всякаго сомнѣнія, удовлетворилъ и церковь, и аристократію.

Король Артуръ слишкомъ поторопился съ своимъ сформированіемъ арміи, такъ что это было совершенно внѣ моихъ разсчетовъ. Я никакъ не думалъ, что онъ приступитъ къ этому дѣлу въ моемъ отсутствіи; такимъ образомъ, я еще вполнѣ не выработалъ правилъ, на основаніи которыхъ можно было бы принимать офицеровъ въ армію; я находилъ, что каждаго кандидата слѣдуетъ подвергнуть самому строгому испытанію; кромѣ того, я задумалъ составить цѣлый списокъ качествъ, необходимыхъ для военнаго званія, а этими качествами могли обладать только мои инструкторы изъ Вестъ-Поанта. Это все было предположено еще до моего отъѣзда изъ Камелота; но король слишкомъ торопился, ему было желательно сформировать армію какъ можно скорѣе; онъ производилъ испытаніе кандидатамъ, но такое, какое ему пришло самому въ голову.

Мнѣ было любопытно это видѣть; я попросилъ короля позволить мнѣ присутствовать при засѣданіи экзаменаціонной коммиссіи; когда послѣдняя собралась, король и я отправились туда же, а за нами слѣдовали и кандидаты. Одинъ изъ кандидатовъ былъ высокій юноша изъ Вестъ-Поанта, и двое профессоровъ также оттуда.

Когда я взглянулъ на коммиссію, то не зналъ, плакать мнѣ или смѣяться. Глава этой коммиссіи было оффиціальное лицо; должность, занимаемая имъ, называлась въ позднѣйшія столѣтія Norroy King-at-Arms! Два другихъ члена были начальниками бюро въ его департаментѣ, и всѣ трое были патеры; всѣ оффиціальныя лица, умѣвшія читать и писать, были исключительно патеры.

Мой кандидатъ былъ вызванъ первымъ, вѣроятно, изъ любезности ко мнѣ. Глава коммиссіи обратился къ нему оффиціально-торжественнымъ тономъ:

— Имя?

— Мальизъ!

— Чей сынъ?

— Уэбстера.

— Уэбстеръ… Уэбстеръ… Право, не припомню такого имени. Званіе?

— Ткачъ.

— Ткачъ!.. Боже сохрани насъ!