Янки при дворе короля Артура - [10]

— Встаньте; посмотрите мнѣ прямо въ глаза; знаете-ли, о чѣмъ я смѣялся?

— Нѣтъ; но только умоляю тебя, не смѣйся болѣе!

— Хорошо; теперь я скажу вамъ, о чемъ я смѣялся. Я смѣялся потому, что я самъ чародѣй.

— Ты? И юноша отступилъ отъ меня на шагъ назадъ, такъ онъ былъ этимъ пораженъ; но въ тоже время онъ всталъ передо мною въ самую почтительную позу. Я тотчасъ принялъ это къ свѣдѣнію; это доказывало, что чародѣю не нужно никакой особенной репутаціи, а слѣдуетъ только заявить, что онъ магъ; народъ вѣритъ на слово. И поэтому я продолжалъ:

— Я зналъ Мерлэна семьсотъ лѣтъ тому назадъ.

— Семьсотъ лѣтъ?..

— Не прерывайте меня. Онъ умиралъ и оживалъ тринадцать разъ и каждый разъ путешествуетъ подъ различными именами: Слиста, Джонса, Робинсоона, Джэксона, Петерса, Гэскенса, Мерлэна, словомъ, всякій разъ онъ принимаетъ новое вымышленное имя. Я зналъ его въ Египтѣ триста лѣтъ тому назадъ; я зналъ его въ Индіи пятьсотъ лѣтъ тому назадъ, онъ постоянно толчется на моей дорогѣ и это начинаетъ мнѣ надоѣдать. Онъ не можетъ дѣйствовать, какъ настоящій чародѣй; ему извѣстны только нѣкоторые старые фокусы, но онъ никогда не переступалъ извѣстныхъ границъ и никогда ихъ не переступитъ; онъ хорошъ для провинціи, но никогда не рѣшится дѣйствовать въ присутствіи настоящаго чародѣя по призванію. Теперь, слушайте, Кларенсъ, я сдѣлался вашимъ другомъ и взамѣнъ вы должны также подарить и меня своей дружбой. Я прошу васъ объ одной милости. Закиньте словечко королю, что я великій магъ Гэй-ю-Мукалеерсъ, вождь цѣлаго племени; я хочу, чтобы вы дали понять королю, что я имѣю намѣреніе навести бѣдствіе на эту страну, если только проектъ сэра Кэя будетъ приведенъ въ исполненіе и мнѣ причинятъ зло. Не хотите-ли вы сказать объ этомъ королю?

Бѣдный мальчикъ былъ въ такомъ состояніи, что не могъ мнѣ отвѣчать. Даже жалость брала смотрѣть на такое испуганное созданіе. Онъ обѣщалъ мнѣ все; но также и меня онъ заставилъ дать ему обѣщаніе, что я останусь его другомъ, не стану ничего предпринимать дурного противъ него и не буду наводить на него никакихъ чаръ; мальчикъ стоялъ какъ больной, опершись о стѣну. Меня же теперь занимала мысль: какое я сдѣлалъ безуміе! Когда мальчикъ успокоится и поразмыслитъ хорошенько обо всемъ, то сочтетъ меня за обманщика, потому что если бы я былъ дѣйствительно великимъ чародѣемъ, то не сталъ бы просить его, такого ничтожнаго мальчика, освободить меня изъ заключенія.

Я болѣе часу терзался этими мыслями и бранилъ себя за свою оплошность. Наконецъ, я нѣсколько успокоилъ себя тѣмъ, что эти животныя почти никогда ни разсуждаютъ, никогда не дѣлаютъ никакихъ сопоставленій; изъ всѣхъ ихъ разговоровъ видно, что они не понимаютъ противорѣчій.

Размышляя объ этомъ, я нашелъ, что сдѣлалъ еще одну оплошность: я послалъ мальчика напугать весь дворъ, а между тѣмъ и самъ не знаю, какое могу навести на нихъ бѣдствіе; этотъ народъ крайне падокъ до всевозможныхъ чудесъ, но жаждетъ, чтобы эти чудеса приводились въ исполненіе. Предположимъ, что меня позовутъ для испытаній? Предположимъ, что меня заставятъ назвать какого рода бѣдствіе ихъ ожидаетъ? Да, я сдѣлалъ оплошность сначала мнѣ слѣдовало придумать какое-либо бѣдствіе. Что мнѣ дѣлать, чтобы выиграть хотя немного времени?» Я былъ въ сильной тревогѣ; да, это былъ ужасный родъ безпокойства… «Но слышны шаги!.. Они приближаются. Если бы у меня была хотя минута на размышленіе… Хорошо! Я нашелъ!.. Теперь все будетъ какъ слѣдуетъ!»

Какъ вы видите, дѣло шло о затмѣніи солнца. Мнѣ пришло въ голову, какъ въ былое время Колумбъ или Кортецъ, или кто-либо другой изъ подобныхъ людей, пользовались затмѣніемъ солнца, какъ пугаломъ для дикарей, такъ и теперь мысли были на моей сторонѣ и я самъ разыграю эту роль.

Но въ это время вышелъ Кларенсъ, полный отчаянія и сказалъ:

— Я передалъ твое порученіе королю: онъ былъ сильно испуганъ; онъ уже былъ готовъ отдать приказаніе, чтобы тебя освободили, дали тебѣ одежду и помѣщеніе, какое подобаетъ такому великому человѣку, но тутъ появился Мерлэнъ и испортилъ все дѣло; онъ увѣрилъ короля, что ты сумасшедшій и самъ не знаешь, о чемъ говоришь, что твоя угроза одно только сумасбродство и празднословіе. Они долго спорили; наконецъ, Мерлэнъ сказалъ съ насмѣшкою: «Почему же онъ не назвалъ этого бѣдствія? Вѣроятно, потому, что не могъ этого сдѣлать. „Такое доказательство вполнѣ убѣдило короля; поэтому король проситъ тебя назвать, какого рода будетъ это бѣдствіе и въ какое время“. О, прошу тебя, не откладывай; если ты будешь откладывать, то этимъ удвоишь и даже утроишь опасность. О, будь благоразуменъ, назови, какое это будетъ бѣдствіе.

Я помолчалъ нѣсколько минутъ, чтобы собраться съ мыслями и съ моими впечатлѣніями и тогда сказалъ:

— Какъ долго я пробылъ въ этой конурѣ?

— Тебя заключили сюда вчера послѣ обѣда, а теперь девять часовъ утра.

— О, въ такомъ случаѣ, я хорошо спалъ, вполнѣ достаточно! Теперь вы говорите девять часовъ утра! А до полуночи еще можетъ быть много осложненій. Сегодня у насъ двадцатое?

— Да, двадцатое.

— А завтра меня сожгутъ живымъ?

Мальчикъ вздрогнулъ.

— Въ которомъ часу?