Янгель: Уроки и наследие - [48]

Наступает кульминационный момент, вершащий заседание, — принятие решения, которое сформулирует Главный конструктор. В нем найдет воплощение коллективная мудрость инженерного ума. Из многочисленных высказываний участников обсуждения будут отфильтрованы те наиболее интересные предложения, которые лягут в основу генеральной линии по рассматриваемому вопросу. И как заключительный аккорд — конкретные поручения. Из кабинета участники совещания выйдут с ясной и четкой программой: что делать, кому делать и в какие сроки.

И так было всегда и при всех ситуациях — от обычных до экстремальных и при решении самых разнообразных вопросов — от мелких текущих или организационных до сложнейших технических и глобальных стратегических, определяющих на долгие годы деятельность не только собственно конструкторского бюро, но и всей кооперации разработчиков-смежников.

"Мне приходилось многократно бывать на совещаниях у Михаила Кузьмича, — делится своими впечатлениями ведущий конструктор А.А. Полысаев, — и всегда я поражался тому, что принимаемые решения были понятны и просты. Иногда невольно удивлялся, как же можно было не додуматься до этого самим".

Ему вторит доктор технических наук профессор Ф.П. Санин:

"Я тогда работал в Физико-техническом институте в городе Харькове младшим научным сотрудником. Нам было поручено повысить стойкость теплозащитного покрытия наконечников головных частей ракет. И вот мне пришлось докладывать Михаилу Кузьмичу в его кабинете о результатах нашей работы. По одним вопросам у нас дела шли хорошо, так как они вписывались в достижения нашей вакуумной технологии, которая лучше всего была поставлена в институте. По другим — я чувствовал себя неуверенно. Михаил Кузьмич подбодрил примерно такими словами:

— Мы от Вас сразу не ждали чего-то сверхъестественного, но вдруг Вы, как с другого света, что-нибудь и подскажете.

Как оказалось, результаты наши, полученные на моделях, не так уж плохи, но осуществить на натуре это было трудно. Попутно я заметил, что американцы переходят на новую конфигурацию наконечников — тупую, закругленную. Я даже побоялся, не говорю ли глупость. Ведь на тот момент общепризнанной была заостренная конусообразная форма, считавшаяся наиболее совершенной с аэродинамической точки зрения. В связи с этим некоторые из присутствовавших многозначительно, иронически переглянулись. Но, совершенно неожиданно для меня, Михаил Кузьмич как-то особенно заострил внимание на высказанном предложении. Посоветовав присутствовавшим специалистам серьезно отнестись к нему. И это запомнилось надолго. Кстати, вскоре притупленная форма наконечников стала применяться на всех головных частях.

У меня сложилось впечатление, что он умеет создавать раскованную, располагающую к свободе мнений обстановку, и человек не почувствует себя глупым даже перед таким большим руководителем, если, может быть, говорит и не то. Потом, уже работая в конструкторском бюро, я почему-то не боялся ходить к нему, так как, казалось, всегда говорил правильно, а ведь это, очевидно, не всегда было так".

Особым вниманием, пожалуй, пользовались у Главного проектанты. С ними он больше всех общался на основе личных контактов. И это вполне понятно. Именно в проектно-конструкторских подразделениях рождалась идеология развития ракетной техники, именно здесь начинался процесс материализации ее сначала в расчеты и эскизные прорисовки, а затем и в реальные узлы и агрегаты. По существовавшей схеме, проектанты, на основе установившейся в кругах военных стратегов доктрины, формировали тактико-технические характеристики будущей ракеты, которые направлялись в Министерство обороны. И в случае, если они удовлетворяли запросам военных, то возвращались в конструкторское бюро в качестве предложений Заказчика на разработку нового образца ракетной техники. И это были не только боевые, но и космические ракеты. Пульс деятельности конструкторского бюро генерировался в проектном отделе. Часто поэтому рабочий день Главного конструктора начинался с посещения именно этого отдела. Эмоционально передает обстановку этих посещений проектант Л.М. Шаматульский:

Михаил Кузьмич иногда вместе со своим первым заместителем Василием Сергеевичем Будником заходил к нам в сектор, которым в тот период руководил Эрик Михайлович Кашанов. Интересовался ходом работ, присаживался к кульманам, беседовал с исполнителями, вникал в детали, критиковал, советовал посмотреть еще такой-то и такой-то варианты. Обстановка была деловой, непринужденной. Вначале нас представлял Эрик Михайлович:

— Вот это Лев. Рубит, аж щепки летят!

Он всегда это делал с юмором. Михаил Кузьмич приветливо улыбался, здоровался за руку и начинался деловой разговор. Чуть позднее ему уже не нужны были представления Кашанова, он хорошо знал нас даже по именам.

Михаил Кузьмич часто отлучался в Москву для решения организационных вопросов в Министерстве, обсуждения требований Заказчика, подключения необходимых конструкторских бюро, заводов, научных организаций. По возвращении на фирму, а это был раз и навсегда заведенный порядок, обычно утром звонил в проектный сектор.