Янгель: Уроки и наследие - [47]

Показательный эпизод, убедительно демонстрирующий необыкновенное конструкторское чутье М.К. Янгеля, произошел при разработке эскизного проекта орбитальной головной части.

Перед проектантами очень остро встал вопрос: за счет чего осуществлять маневр летающего на орбите искусственного спутника Земли в режиме боевого дежурства объекта при сходе его с круговой орбиты к цели, после получения команды на выполнение задания.

Предполагались два варианта: в первом маневр предусматривалось осуществить за счет качания камеры двигателя. В другом — предлагалось по периферии корпуса головной части установить четыре неподвижных сопла и, перераспределяя подаваемые в них выхлопные газы от турбины, осуществлять управление по тангажу и рысканию.

И вот в один из субботних дней утром в кабинете Главного состоялось совещание. Выступал ведущий проектант. И, на сей раз, докладывал довольно бестолково, все запутал. Было совершенно непонятно, к чему он клонит, и какое из рассматриваемых решений предпочтительнее.

После выступления наступила неопределенная пауза, которую прервал Михаил Кузьмич. Проникновенно, с оттенком обиды в голосе, растягивая слова и как бы что-то обдумывая, высказал свою точку зрения на рассматриваемый вопрос:

— Да…, - обращаясь к проектанту по фамилии, что уже само по себе свидетельствовало о реакции на доклад, начал Главный. — Не порадовал ты меня этим докладом. Но давайте попытаемся все же разобраться сами, какой вариант должен быть положен в основу.

А затем он подошел к доске, разделил ее мелом на две части и сам начал писать плюсы и минусы каждого предложения. И когда закончил перечисление, то оказалось, что на одной половине доски, отведенной для варианта с неподвижными соплами, все плюсы, а на другой — ничего, или, во всяком случае, около этого.

— Все присутствующие, — вспоминал по прошествии более трех десятилетий очевидец этого эпизода начальник отдела Ю.П. Просвиряков, — буквально ахнули: до того все оказалось предельно просто и понятно, что дальнейшее обсуждение потеряло всякий смысл. В нем уже не было никакой необходимости.

— Теперь тебе все ясно, — только и обратился в заключение Главный к проектанту, продолжая подчеркнуто называть его по фамилии…

О другом поучительном уроке, преподнесенном Главным, рассказал инженер А.Ф. Белый:

— Однажды в воскресенье неожиданно звонит секретарь Лидия Павловна и сообщает, что поскольку начальники отдела и сектора находятся в командировке, то Михаил Кузьмич приглашает меня. Уровень совещания оказался достаточно высоким, представлены были все проектные подразделения. Я был самым младшим по званию. Когда зашли в кабинет, Главный, как всегда, сидел в углу за рабочим столом. Сразу почувствовалось, что настроение у него грозное. Открыл совещание коротким вступлением, подчеркнув:

— Присутствующим вопрос хорошо известен. Что нужно предпринять для спасения ракеты РТ-20П.

И сразу предоставил слово своему первому заместителю, который хорошо и обстоятельно рассказал о возможных четырех вариантах: от небольшой модернизации до коренной переделки ракеты.

Внимательно выслушав, не прерывая выступавшего, он сразу спросил:

— Ну, а что же ты предлагаешь?

На что практически опять последовал рассказ о четырех вариантах. Я понял, что "медведь" зашевелился. Но ведь и его заместитель — не простой "гусь". Угрюмо посмотрев на докладчика, Главный попросил высказать свое мнение начальника проектного отдела.

Почувствовав сгустившиеся в воздухе тучи, чтобы как-то разрядить обстановку, руководитель рангом ниже в свойственной ему манере, используя отработанный, испытанный прием, рассказал острый, шикарный анекдот. Я буквально еле усидел на месте, так хорошо он его "запустил". Но на сей раз на Михаила Кузьмича подобный прием не подействовал. Это мгновенно оценил выступавший и перешел к деловой части. В результате "съехал" к двум вариантам, но однозначного ответа, по-прежнему, не дал.

Продолжая вести совещание, Главный сказал:

— Я еще хочу послушать начальника проектного сектора.

Вышел небрежно одетый, с растрепанными волосами молодой человек, уже зарекомендовавший себя талантливым инженером, и начал несколько косноязычным языком излагать свое мнение. Чувствовалось, что он хорошо понял, что надо высказать одно конкретное предложение. Поэтому закончил предельно ясно:

Учитывая сложившуюся ситуацию, надо дорабатывать существующий вариант. На все остальные переделки фактически нет времени.

Михаил Кузьмич, услышав заключительные слова, обратился к предыдущим докладчикам, назвав их по имени и отчеству:

— Учитесь, как нужно докладывать Главному.

И, после небольшой паузы, откинувшись на спинку кресла:

— А теперь хочу Вас информировать. Вчера я в Москве подписал решение о прекращении работ по этой ракете. Спасибо за внимание. Вы все свободны.

У меня осталось от всего услышанного такое впечатление, что выступавшие об этом решении знали. Только зачем тогда они дразнили Главного?…

Любое совещание для того и собирается, чтобы оно пришло к своему логическому концу — принятию конкретного решения, когда практически все мнения, представляющие интерес, высказаны. Еще продолжается обсуждение, но для Главного вопрос уже ясен. И сигнал тому: Михаил Кузьмич предупредительно поднимается с кресла с дымящейся сигаретой в руке и стоя выслушивает последнего выступающего. Всем своим видом он дает понять, что вопрос ясен. Это мгновенно улавливают участники совещания и в ожидании заключительных слов Главного прекращают локальные выяснения отношений. А он, неторопливо вышагивая по кабинету, со слегка склоненной головой, еще что-то обдумывая, дает возможность присутствующим сосредоточиться.