Ян Собеский - [80]

Мы остановились с королевской ставкой за шесть миль от Ясс и здесь же принимали высланное городом посольство от горожан и духовенства во главе с епископом. Король не хотел подойти ближе к городу, чтобы войско невольно не легло бы тяжким бременем на горожан, так как чрезвычайно трудно обуздать обозную прислугу. Но, по просьбе епископа и местных старейшин, чрезвычайно ласково приглашавших короля в город, он поехал туда с несколькими сотнями всадников.

Городские власти выразили пожелание, чтобы король уведомил их о своем приезде, намереваясь устроить ему торжественную встречу. Но король хотел уклониться от оваций, и мы двинулись в путь неожиданно. Переправившись через Прут у его устья к местечку Бахлуи, мы роскошной луговой дорогой прибыли в Яссы прямо в замок. Едва в городе заметили наше приближение, как епископ с множеством духовенства и монахов вышел нам навстречу. Король милостиво разговорился с ними и, после трапезы, верхом объехал церкви, город, рынки. Местоположение весьма ему понравилось, так как имело красивый и веселый вид. Весь город опоясан садами и виноградниками. Вернувшись в лагерь, король послал в Яссы гарнизон в полторы тысячи пехоты с восемьюстами всадников. Остальных же отозвал. Собеский намеревался занять всю Валахию, дойти до Дуная, пооставлять войска в оставленных неприятелем городах и замках и, в случае чего, остаться здесь на зимние квартиры. Через своих татар и турок, которых он к себе приблизил и сумел заставить полюбить как отца родного, король всегда получал верные сведения о том, что делалось в Константинополе. Так и теперь он знал, что турки собирались выслать против него в поле сорокатысячную армию. Больше они не могли собрать, так как со всех сторон на них надвигались неприятели. К туркам должны были примкнуть ногайские и будакские татары. Король рассчитывал одним удачным натиском ошеломить татарские орды и выгнать их из Бессарабии и соседних областей. Поход наш, однако, затянулся, потому что, кроме Прута, нигде не было воды и мы должны были все время придерживаться берегов реки.

От лагеря, разбитого среди этой равнины, принадлежавшей когда-то римским цезарям, оплакав смерть своего деда и отслужив заупокойную по нем обедню, король целых две недели тащился с войском до Фалези: все из-за воды, как выше было сказано. Короля уверили, что замок брошен неприятелем на произвол судьбы, как прочие, и так же мало пострадал. Вместо того, в действительности от укреплений и построек остались только груды мусора. Ни одного строения, ни одной даже уцелевшей стены, за исключением костела. Но если б даже крепость оказалась в лучшем состоянии, все же, как говорили инженеры, ее нельзя было бы использовать, ибо она вся окружена господствующими высотами и стоит как в котловине, открытая для выстрелов.

Засуха, усталость войска, пустынная страна, все склонило короля вернуться и отложить окончание похода на следующий год. Оставалось только усилить поставленные в замках гарнизоны. В Галаце выстроили мост и переправились на другой берег Прута, изобиловавший лесом и подножным кормом.

На четвертый день после отступления от Фалези впервые показались татарские разъезды, и тут-то началась такая гонка, что оставалось только смотреть да любоваться. А кто видел, тот никогда не позабудет этих дней. Сначала татары шли по одной стороне реки, мы по другой: шаг в шаг и нога в ногу. Но они почти не смели нападать, ограничиваясь криком и громкой перебранкой. Потом переправились на нашу сторону, но держались вдалеке.

Между казаками и обозными конвойными с одной стороны и татарами с другой начались бесконечные стычки. Не проходило часа, чтобы нам не приводили языка. На татар устраивали засады по ущельям над рекой, по зарослям и по оврагам и ловили их десятками. Татары, чтобы мешать нашему движению, зажигали сухую траву, горевшую, как солома. Ветер разносил обуглившиеся стебли, пепел и черную золу. А так как солдаты на жаре были всегда в поту, то от садившейся на лица сажи все почернели как арапы. Короля нельзя было узнать, но он только смеялся да отплевывался. Ничего нельзя было поделать. Королевич Яков, сопровождавший нас с небольшой горсточкой французов, делал с казаками очень удачные и смелые набеги на татар, так что по многу раз бывал в опасности. Одним словом, вел себя молодецки.

Еще дальше появились и турецкие войска с орудиями. Однако держались по другую сторону реки, подойти к которой было очень трудно, и нельзя было поить коней, не попав под выстрелы. В пустыне, где мы находились, нечем было поживиться, кроме огурцов да арбузов. А от них делалась лихорадка и усиливалась смертность.

Несмотря на трудности похода и непрестанные тревоги днем и ночью, несмотря на жару, пожары и постоянную опасность, дух войска был так бодр, что на стычки с турками смотрели как на развлечение. Особенно же отличались казаки. Среди этих степей на каждом шагу попадаются безвестные могилы, огромные, завещанные стариной курганы, с высоты которых можно оглядеться несколько по сторонам. Как только мы успевали отойти от такой могилы, сейчас же вслед за нами взбирались на нее татары. Молодежь пользовалась этим, чтобы подстроить им какую-нибудь штучку: закапывали бомбы с длинным фитилем и прикрывали дерном. Татары толпою лезли на верхушку кургана и взлетали на воздух. Или же наши начиняли для них бомбами дохлых лошадей, на которых татары очень падки, и много их гибло таким образом в засадах. Король очень радовался, что сын что ни день отличался и приводил пленных; но, боясь за его жизнь, он дал ему сильную охрану, так как Яков попадал несколько раз в такую кутерьму, что его с трудом удавалось вызволить. С татарами войска на тысячу ладов вели кровавую игру: ловили их на курганах, на конской падали, на старых изломанных повозках, нагруженных всякой дрянью. Татары так жадно кидались даже на самую что ни на есть жалкую добычу, что неизменно попадались на приманку.