Если бы Элизабет, как говорилось раньше, была знакома с Мартином до Ямы, было бы легче понять, почему, хотя бы отчасти, она винит в исходе Ямы себя. Если ей казалось, что она должна была предвидеть случившееся, прежде чем стало слишком поздно, бремя вины увеличилось бы безмерно; хотя со стороны могло бы показаться, что это совершенно неправильно. Как ни странно, описания личности Мартина не приближают читателя к пониманию, кем он (или она) являлся в реальности. Реальное существование Мартина как человека из плоти и крови до сих пор оспаривается, хотя в тексте есть весомые свидетельства того, что Мартин — не вымышленный персонаж. Несколько раз Элизабет намеренно связывает Мартина с реально документированными событиями за пределами Ямы (наиболее значительно упоминание об «инциденте Гиббона»; текст описывает события, произошедшие примерно через полгода после отставки майора Гибсона). Со слов Элизабет ясно, что Мартин вел автономное существование в пределах школьного общества; отсутствие аналогичных показаний со стороны ее одноклассников и намеренный отвлекающий маневр, связанный с изображением Мартина в качестве вдохновителя серии розыгрышей, организаторы которых хорошо известны, лишь подчеркивает тот факт, что Элизабет нарочно говорит о Мартине в уклончивой манере. Возможно, кому-то покажется очевидным, что идентификация личности Мартина была бы равноценна оправдательному приговору Элизабет, как единственной выжившей в Яме. Но, видимо, Элизабет другого мнения.
Более обстоятельный исчерпывающий анализ текста вскоре будет представлен.
* * *
Дорогой Элиот,
Я очень надеюсь, что этот рассказ ознаменует прощание Элизабет с миром молчания. Меня бесконечно вдохновляет, что она сама решила записать эту историю, так же как и высокая степень достоверности содержания; уверена, ты со мной согласишься. Что оке до частей повествования, которые не являются отражением реальности Ямы, безусловно, они стали первым шагом на пути принятия этой реальности и ее осознания. Думаю, в конце концов мне все же удастся вернуть Элизабет к нормальной жизни; но нам предстоит долгий путь. Во всяком случае, мне до сих пор кажется, что история с Ямой продолжается — во мне.
Доктор Филиппа Хорвуд
