Якутскіе Разсказы. - [17]

Онъ толкнулъ ногою лежащій на дорогѣ обрубокъ и ушелъ, надвинувъ шапку на глаза.

– Шайтанъ! – шепнулъ поблѣднѣвшій якутъ, смотря вслѣдъ уходившему, и сплюнулъ сквозь зубы. Онъ сожалѣлъ, что началъ этотъ разговоръ. Собственно говоря, его велерѣчіе и краснорѣчіе сильно уменьшилось. Съ тѣхъ поръ, какъ хайлакъ сталъ отвѣчать тихимъ посвистываньемъ на увѣренія якута въ любви и на его совѣты поселиться гдѣ-нибудь въ другомъ мѣстѣ. Однако, у него осталось его столько, чтобы, начавъ разговоръ съ самаго отдаленнаго предмета, всегда сумѣть найти дорогу въ свой «Римъ» и вывести въ концѣ концовъ заключеніе, что для Кости самое лучшее – какъ можно скорѣе удрать отъ него.

И дѣйствительно, иногда, а въ послѣднее время довольно часто, Костя убѣгалъ, но не дальше сосѣдняго лѣса; эти побѣги совершалъ онъ обыкновенно подъ вечеръ, когда надѣялся встрѣтить тамъ ищущую коровъ Керемесъ. Напрасно! Онъ до сихъ поръ не могъ ее поймать. Онъ, правда, видалъ ее нѣсколько разъ издали среди кустарника, но лишь только онъ пробовалъ итти за ней или приблизиться къ ней, она всегда исчезала, промелькнувъ въ кустахъ, быстрая, какъ испуганная лань. Наконецъ, онъ сталъ устраивать настоящія охотничьи облавы. Онъ угонялъ далеко въ лѣсъ коровъ, прятался въ кусты и лежалъ въ нихъ иногда по нѣскольку часовъ. Скотъ привыкъ къ нему и не убѣгалъ уже, задравъ хвосты, какъ прежде, когда онъ появился среди него въ первый разъ. Вскорѣ Костя зналъ прекрасно, какъ онъ пасется, зналъ всѣ тропинки въ лѣсу. Напрасно! Преслѣдуемая Керемесъ всегда убѣгала передъ нимъ, и онъ находилъ ее дома, преспокойно грѣвшейся у очага; тогда она просила обыкновенно Хабджія, чтобы тотъ пошелъ съ ней отыскать стадо, которое, должно быть, забрело слишкомъ далеко.

Такъ прошло полмѣсяца.

– Иду сегодня къ князю – сказалъ Костя, какъ-то разъ утромъ, взявъ шапку.

– Зачѣмъ?

– Дѣло есть… хочу его объ одномъ дѣлѣ просить.

Лицо Хабджія прояснилось. Давно бы уже слѣдовало. Развѣ онъ не повторялъ этого ежедневно? Костя слушалъ, улыбаясь стоя на порогѣ и смотря въ землю.

– Ну, такъ пусть не забудетъ: съ крыши течетъ, грязно, дурная пища, онъ бѣденъ и неученъ… ничего не понимаетъ. – перечислялъ Хабджій.

Костя вышелъ, но, пройдя не больше трехсотъ шаговъ, оглянулся и, увидя, что онъ одинъ, повернулъ въ сторону, въ кусты.

Онъ бѣжалъ прямо въ лѣсъ черезъ пни и рвы, пробираясь сквозь кусты и трясины, разгоняя и пугая спрятавшихся сюда отъ жары куропатокъ и дикихъ утокъ. Наконецъ, онъ вышелъ на полянку, съ которой видна была въ отдаленіи между двумя рощами юрта Хабджія.

Онъ остановился здѣсь у подошвы поросшаго малинникомъ и терновникомъ холмика, нашелъ подходящее мѣсто, гдѣ вѣтеръ, дувшій съ сѣвера, не давалъ себя чувствовать, гдѣ кусты не заслоняли ему вида, и легъ насторожѣ. Однако, вскорѣ, согрѣтый лучами высоко стоявшаго солнца, подкрѣпившись принесенной съ собой пищей, онъ вздремнулъ. Это входило, впрочемъ, въ программу его дѣйствій.

Онъ проснулся вечеромъ. Со страхомъ думая, что, можетъ быть, уже поздно, онъ тотчасъ же пустился по боковымъ тропинкамъ въ сторону пастбища.

Слава Богу! Коровы еще паслись, только часть ихъ вышла на дорогу и, пощипывая траву, медленно подвигалась къ дому. Онъ загналъ нѣсколько изъ нихъ подальше и притаился за кустомъ растущей около дороги лозы.

Небольшое отверстіе, образованное капризно извивавшимися листьями, позволяло ему прекрасно видѣть всю тропинку, тянувшуюся вдоль береговъ озера. По этой тропинкѣ непремѣнно должна была итти Керемесъ. Немного спустя, онъ увидѣлъ, что она выходитъ изъ лѣсу. Она остановилась на нѣкоторое время, озираясь вокругъ, а затѣмъ стала приближаться къ нему, загоняя къ дому разсыпавшійся по лугу скотъ. Наконецъ-то! Вотъ она уже близко… сквозь кусты промелькнулъ ея красный платокъ.

Онъ притаилъ дыханіе. Еще одна минута. Раздался трескъ сломанной ея ногою вѣтки, и женщина появилась передъ нимъ, граціознымъ свободнымъ жестомъ обрывая листочки куста, за которымъ онъ скрывался.

Онъ поднялся на колѣни и обхватилъ ее.

– Любишь ты меня? Хорошъ я?.. – спрашивалъ онъ, пригибая ее къ землѣ.

– Убьетъ!! убьетъ! – прошептала, блѣднѣя, женщина, но не сопротивлялась.

Поздно вечеромъ, въ сопровожденіи якута изъ сосѣдней юрты, куда онъ забрелъ, разыскивая проводника, возвратился Костя домой. Онъ не былъ у князя, заблудился и только совершенно случайно нашелъ людей, которые приняли его самымъ лучшимъ образомъ – такъ разсказывалъ на другой день Костя Хабджію.

Керемесъ наклонилась къ землѣ, пряча лицо, облитое горячимъ румянцемъ.

Хабджій обѣщалъ ему самъ показать дорогу, но Костя отложилъ свое путешествіе. Однако, обманутой привѣтливостью и благосклонностью хайлака, якутъ взялся рьяно за работу, полный самыхъ радужныхъ надеждъ. А работы было достаточно. Трава выростала, пора уже было поправить изгородь вокругъ сѣнокоса, очистить лугъ отъ воды, запрудить сосѣднюю рѣчку, которая уже опала. Все это, а особенно послѣднее, нужно было сдѣлать еще до конца мѣсяца, такъ какъ въ противномъ случаѣ нечего будетъ ѣсть во время сѣнокоса. Хабджій несмѣло попросилъ гостя помочь, объясняя, что, собственно говоря, и ему лучше будетъ, такъ какъ рыба въ рѣкѣ очень вкусна. Однако, онъ удивился и сильно обрадовался, когда Костя, безъ всякаго спора, тотчасъ же согласился…