Якутские рассказы - [6]

Однако чтобы провернуть всё это, необходимо вырвать признание у «бойцов». Сколько и как украли; кто еще участвовал в деле, и тому подобное. То бишь, — чем больше вины и участников, тем только лучше. А посему, усилия, прежде всего, начальство приложит, именно в данном направлении. С необходимыми же документами, (в т. ч., и о возможном «освобождении»), всё, как-нибудь, да уладят потихоньку...

.Едва «проверяющая комиссия» удалилась, Кукуев, волком, глянул на Истомина.

— Сейчас, вместе со всеми, срач свой будешь убирать! А потом.

— А почему он мой?.. Выпил-то всего 100 грамм, и уснул.

Летёху, аж подкинуло.

— Дежурный, и «уснул»!.. А на склад, значит, не лазил?! Чистенький!

— Бог с вами, товарищ лейтенант! Зачем воро-вать-то?

— Ничего не видел, ничего не знаешь! Ловко это, у тебя!

Санька плечами пожал.

— Но ведь, и вы ничего не видели.

Кукуев побагровел на морозе.

— Молчать, солдат!.. Кто еще фарш колбасный таскал?!

— Я же сказал: уснул, ничего не знаю.

— Довольно!.. — и лейтенант повернулся к «бойцам» — Быстро наверх! Всё вылизать, да так, чтоб блестело!..

На уборку ушло три часа. После, Кукуев, с дембелями, повели Саньку вновь на улицу. Причем, летёха приказал, чтоб провинившийся был в полной военвыкладке. А это ватные штаны, валенки, ватник, бушлат и сумка с индивидуальным запасом.

Спустились вниз. Мороз стоял под 45 градусов.

Лейтенант злорадно заорал:

— Боец, — кросс 15 километров вокруг казармы! Быстро!

И Санька, в полной «амуниции», рванул, что есть мочи.

Казарма была длинной. Один круг, второй, третий, четвёртый, десятый. Вскоре, «молодой» потерял счет этим бесконечным кругам. Мороз обжигал лёгкие; у рта и носа образовалась наледь. Истомин задыхался от быстрого бега, страшно вспотел. И хорошо, что был физически крепким: несмотря на усталость, упрямо, не сбавлял взятой скорости.

Однако, к концу первого часа, в валенках и тёплой одежде, измотался страшно. А бежать-то оставалось, еще не менее семи километров. Но Истомин, всё равно, не хотел показать своей слабости. Превозмогая себя, делал всё возможное, чтобы, не дай Бог, Кукуев посмеялся над ним.

Последние километры, Санёк выжимал, из себя, на пределе возможностей. Пот лился градом, от взмокшей одежды — шел пар. Ноги уже заплетались; солдат мог, в любое время, просто упасть. Наконец, из казармы вышел Кукуев. И подленько лыбясь, демонстративно, посмотрел на часы.

— Что ж, неплохо, неплохо. Хотя, можно было б и побыстрей!.. Ну, что боец, вспомнил, с кем на склады за фаршем ходил?

Санька тяжело дышал. Сердце колотилось так, что готово было грудь проломить. Однако

взял себя в руки, и, чуть успокоившись, ответил:

— Нет, товарищ лейтенант. Не вспомнил. Я же говорил, что тогда уснул.

— Ну-ну. А ну-ка, скидывай с себя бушлат и ватник!

Истомин подчинился. Сбросил тёплую одежду, оставшись в одной сырой гимнастёрке. Мороза он пока не чувствовал, потому как, телу было жарко.

— Сейчас пойдёшь в «холодильник». Может быть, там память восстановится!

Подошел вызванный патруль. И Саньку повели, через пропускной пункт, на территорию складов. Там-то, и находилась местная гауптвахта, прозванная «холодильником». Представляла она двухэтажное строение, площадью 18 метров. Внутрь неотапливаемого помещения, вела железная дверь.

Наступали зимние сумерки. В «холодильнике», включили тусклую лампочку. Гимнастёрка на Истомине, давно встала колом. Между тем, патруль, невозмутимо, закрыл за собою дверь. Арестант остался один. Мороз начал пробирать до костей. Отчаявшийся парень стал делать энергичные приседания. Но это мало помогало. Тело содрогалось от холода. Зубы выбивали страшную дробь. Арестант поневоле огляделся, ища какого-нибудь выхода. Ведь тут, действительно, скоро околеешь от дубаря! А иначе, — застынешь, умрёшь!..

Санька посмотрел на бетонный пол. Потом, на стены, упиравшиеся в высокий потолок. Стены были покрыты инеем. А в потолке, сбоку, — зияло небольшое чердачное окно. Вот он выход!.. Надо срочно, бежать отсюда, где-нибудь согреться! А не то — хана! Погибель, к чертовой матери!..

Как же подняться наверх? Обратил внимание на дюймовые трубы, от бывшего отопления. Они тянулись, по стенам, почти к самой крыше. Недолго думая, цепляясь за трубы, полез к чердачному окну. Чуть было, не свалился в неудобных валенках. Ладони жутко замёрзли. Но, вскоре, уже выбрался на крышу.

Сверху, посмотрел на территорию складов. Освещенная фонарями, она была огромна. Вон локомотивчик спит, а вон котельная. В котельную, и надо держать путь. Там всегда тепло. Глянул на небо, усеянное звёздами. На желтую, унылую луну. А затем, стал спускаться вниз, по пожарной лестнице. Короче, слава Богу, — выбрался!..

Очутившись на снегу, бегом бросился к нужному зданию. Из труб его, поднимался белый пар. Постучал в двери, но никто не спешил открывать. Тогда рванул дверь на себя и. оказался в благодатном тепле.

Подошел мужик, лет 50-ти. «Директор» котельной, блин. Санька, умоляюще, попросил:

— Отец, можно погреться? Околел страшно! Можно?

Мужик ничего не сказал. Пропустил вперёд.

В помещении, тянулись трубы. Стояло несколько котлов. Истомин забрался повыше, на площадку, и прилёг. Разморённый теплом, сразу уснул. Да и сказывались бессонная ночь, усталость. Проснулся же, от командного крика. Снизу на сбежавшего смотрел. патруль!