Ядерная весна - [27]

Миша несколько раз поворачивался, внимательно смотрел на Биолога, и я догадался, что у Миши на уме.

– Не надо. Нельзя, Миша, – упрашивал я. Миша остановил машину.

– Садись за руль, – сказал он.

И перелез на заднее сиденье. Я пересел за руль, хотя водить почти не умел. Пробовал несколько раз на отцовской «Оке» и обычно трогался рывками, часто глох. Однако Мишин «бобон» стартанул гладко.

– Получилось, – сказал я удивленно.

– Тише, – сказал Миша.

«Бобон» трясся подо мной и ехал как медленный танк. Мы проехали девятиэтажки – сердце поселка, проехали коттеджи и выехали на дорогу в город – финишную прямую. В зеркало я увидел, как Миша аккуратно шмонает Биолога. Нашел кошелек, достал его и через секунду положил обратно. Вот Миша все сделал, и мы как раз приехали. Он был королем этой ночи: хранение и распространение легких наркотиков, вождение в нетрезвом виде и без прав, грабеж. Хотя у меня был этот же набор минус наркотики. Миша перелез на переднее сиденье, оглядел себя, меня, Биолога, убедился, что все чисто сработано, и вдруг резко сказал:

– Подъем! Приехали!

Биолог не реагировал. Мы потрясли его, тогда он проморгался, увидел силуэты городских домов и сказал:

– А дальше?

– А дальше нельзя, – сказал Миша. – Прав нет, и водка с пивом.

Биолог порылся по карманам, дал нам сотню, что-то там пробормотал и вышел. Миша развел руками, как бы завершая фокус. Я сказал:

– Подожди минуту.

Я вылез из машины. Помочился у обочины, глядя, как Биолог неверным шагом идет в город. Я застегнулся и вдруг, вскинув руки, со страшным воплем побежал за Биологом. Он повернулся на меня, ничего не понял, отвернулся, пошел дальше, опять повернулся, – я все вопил и несся на него – и тут он испугался и побежал. Пару секунд я еще бежал за ним и орал, а потом резко остановился и пошел в машину.

Миша уже пересел на водительское сиденье. Он удивленно разглядывал меня.

– Жук, ты ебанулся?

– Мне не нравится, что он трахает Матвееву, – объяснил я свое поведение.

– Может, и не трахает, – ответил Миша.

Он пересчитал деньги и отдал мне половину. Я пожал плечами и взял купюры. Мы подняли по семьсот рублей.

– Ты ему сколько оставил? – спросил я.

– Больше, чем взял, не ссы. У него там целая зарплата.

– Хорошо. Поехали, пожалуйста, домой, – сказал я.

Вдруг усталость навалилась, как когда выходишь из речки. Вроде, пока бултыхаешься, не чувствуешь, что вымотался, а когда выбираешься на сушу – мышцы как налиты свинцом.

Мы поехали домой. Уже начало светать, немного тревожное утро, этот непонятно откуда свалившийся, неприятный тип и ожидающий меня дома вербальный распездон. Хорошо, если Матвеева не привезла обратно свою девственность, когда ездила на море, думал я. Мне хотелось считать, что она не подарила это сокровище человеку, с которым нас зачем-то свела сегодняшняя ночь.

Дружба дружбой

Не знаю, сколько у Вовы было карманных денег. Его семья была ненамного богаче моей, но он периодически платил за меня в барах. На этот раз, правда, с нами был еще дерзкий тип Ваня, и я не мог расслабиться: чувствовал, что просто так вечер не закончится. «Сибирская корона» на Октябрьском проспекте была четвертым и последним заведением на этот вечер.

Возле входа к нам привязался какой-то странный человек. Взрослый уже, лет около двадцати пяти – тридцати, и прилично одетый, но пьяный в жопу. Он обнял меня и сказал:

– Ребята, здорово, это же я – Рома!

– Ты обознался, – сказал я и аккуратно оттолкнул его.

Но Ваня даже обрадовался.

– Рома! – воскликнул он. – А давай-ка тебе пизды дадим!

– Рома! – сказал Вова. – Ничего себе, да это же сам Рома! Лучше иди отсюда, Рома!

Они смеялись над этим Ромой, но я попросил их быть вежливее, мне не казалось, что нормально над кем-то смеяться или тем более бить, если тот просто обознался и пьян.

– Рома, Рома. Спокойно, – говорю. – Ты обознался, не связывайся с ними. Они злые сегодня. Пока, Рома. Уходи.

Но Ваня успел напоследок зарядить ему пенделя, и Рома тут же ушел куда-то, по-моему, прямо в кусты, а мы зашли в бар. Нам отказались продавать водку, потому что, по мнению бармена, мы выглядели слишком пьяными. Он нацедил три кружки разливного пива. Честно говоря, я даже немного обрадовался – не считая пива, мы уже выпили два пузыря, и я боялся не успеть на последний автобус. Мы с Вовой жили не близко, за городом.

– Подойдите через двадцать минут, – сказал бармен и указал на Ваню. – Если он еще не свалится, продам водки.

Ваню это разозлило. Но, к моему удивлению, он ничего не ответил бармену, а только резко отодвинул свой стул, уселся и пригубил сразу треть кружки.

– Хуле ты смотришь? – спросил Ваня у парня, сидевшего за соседним столиком.

После этого парень и его друг подсели к нам. Парень представился:

– Костя.

Его друг не стал представляться – молча сидел, стодвадцатикилограммовая хуета с перемотанной башкой.

– Женя, – сказал я.

– Вова, – сказал Вова. – Спокойно, Ваня. Это Ваня. Он немного выпил.

– Не обессуживай, Костя, – добавил я. – Ничего личного, он просто потерял нить вечера и не успевает за здравым смыслом.

Ваня хитро заулыбался:

– Прости, Костя. Я принял тебя за другого. За одного своего врага.