Ядерная весна - [26]

– Да, училась с нами в школе, – ответил Миша.

– А, – сказал Биолог.

Он на секунду выпал, и его тут же увело в сторону: – А сейчас где учитесь?

Мы с Мишей переглянулись. Поняли, что парень не совсем в своем уме.

– Я в техникуме, – ответил Миша.

Биолог посмотрел на меня. Я не хотел ему отвечать, но пока и не видел причины грубить:

– Я в универе.

Ответ его обрадовал. Он даже руку вверх поднял.

– Я тоже в универе учился. А ты на кого?

– На филолога, – ответил я.

Мне было приятно говорить, что я учусь на филолога. И с этого момента разговор на время перестал меня раздражать. Я точно знал, что из молодежи я единственный филолог в нашем населенном пункте – и это значило, что хоть в чем-то я особенный. Они этого могли не знать, но у меня был шире кругозор, я смотрел на них с высоты прочитанных книг и отведанных стилей. Мы все одинаково плыли в никуда и убивали себя, не успев еще вырасти, нас ничего особенного не ждало, ни путешествий, ни Европы, ни Африки, ни океанов, ни морей. Мы несколько раз в неделю напивались разбавленным спиртом, курили план и химку, даже запивали феназепам самогоном. И я был почти таким же, но у меня теперь никогда не отнять этот волшебный чемоданчик, я как бы тоже тонул, но из последних сил прижимал к груди томик Кафки.

– А я на биологическом учился, – ответил Биолог. Так он и стоял рядом с машиной и вел эту непонятную беседу. А мы сидели в машине и зачем-то ее поддерживали.

– Наш друг на биологическом учится, – сказал Миша, – Тимофей. Пьяница и дегенерат.

– Не знаком, – сказал Биолог, – но там все пьют, это да. Этого не отнять.

Это была правда. Я учился первый месяц и уже успел зарекомендовать себя как главный алкаш филологического, но по меркам биофака был бы вполне себе рядовой. Мы замолчали. Миша отхлебнул пиво и протянул баллон мне. Я глотнул, вернул Мише и указал, чтобы он протянул Биологу. Неприятно после этого левака пить, конечно, но все-таки не предложить было бы как-то не по-людски.

Биолог глотнул, поблагодарил и вдруг вспомнил, с чего начал:

– Вы видели Настю Матвееву?

– Сегодня – нет, – сказал Миша.

Я тоже сказал, что не видел. И вдруг спросил как-то не очень ровно:

– А что у тебя к ней?

– Она моя девушка, – сказал он.

Миша озадаченно посмотрел на меня. Даже ему было неприятно узнать, что Матвеевой, по-видимому, регулярно вставляет тридцатилетний пьяница в брюках. Когда рядом с тобой хорошенькая девочка вырастает в красивую девушку, всегда как будто имеешь ее в виду и надеешься, что она будет с тобой или хотя бы с твоим другом. Виду я не подал, но в мыслях проклял этого урода.

Он еще немного поговорил с нами о какой-то ерунде. Больше с Мишей, я как-то задумался, ушел в себя, был в легком дурмане. Вернулся, когда Биолог достал мобильник и пытался звонить Матвеевой. Матвеева не брала трубку.

– Вы знаете ее домашний? – спросил он.

– А у нее что, есть мобильный? – удивился я. – Я думал, ты на домашний и звонишь.

Да, у нее был мобильник. Он звонил на мобильник, домашнего он не знал. Но она – блять, что она водит его за нос? – мобильник свой выключила, хотя сегодня было обговорено, что он приедет к ней. Конечно, я прекрасно знал наизусть домашний номер Матвеевой, но я не сказал, что знаю. Миша смог вспомнить только часть цифр.

– Ладно. Пойду искать, – сказал Биолог.

– Подожди, – сказал я. – Можно от тебя позвонить?

Биолог протянул мне мобильник. Это вроде был первый или, по крайней мере, один из первых моих звонков по мобильному телефону. У меня даже и пейджера не было никогда – не видел в нем смысла. Я думал позвонить домой, сказать отцу, что гуляю и приду поздно. Но связи не было. Вечерами на линии поселка постоянно происходили сбои – у той половины, где номера начинались на «13». А у другой половины, у Миши например, номер начинался на «74», и сбоев никогда не случалось. Хотя мы жили на одной улице.

Часто я просто не мог дозвониться до дома, и, когда приходил поздно ночью ушатанный, случались короткие, но выматывающие ссоры с отцом.

Мы с Мишей еще съездили за пивом, дали круг по поселку и вернулись на то же место. Где-то на двадцатом дурмане откуда-то из глубокой ночи вернулся Биолог. Он заглянул в машину, и мы увидели в свете его нервное бледное лицо, как у покойника.

– Ну что, нашел Матвееву? – спросил я, как мне почувствовалось, немного резко.

– Не нашел Матвееву! – еще резче ответил он. И я понял, что он сделался раз в сто пьянее. И как в подтверждение, Биолог протянул нам в окно пакет. Миша взял этот пакет и раскрыл передо мной. В пакете были водка, сок и пластиковые стаканчики. Миша открыл заднюю дверь и впустил человека на борт. Я оперативно разлил.

– Бляди! – сказал Биолог торжественный тост.

И мы выпили.

Биолог залипал. Что-то бормотал, просыпался, опять уходил. Мы с Мишей неторопливо и деловито разделывались с водкой.

– Что с ним? – спросил я.

– Не знаю. Разбудим и пошлем на хуй, – предложил Миша.

Вдруг Биолог очнулся.

– Довезите до города, парни. А я вам сотню заплачу.

Миша повертел головой: вправо, влево, вверх, вниз, оценивая свое состояние, и сказал:

– Поехали.

Мы из-за дома выехать не успели, а Биолог уже храпел.