Ядерная весна - [21]

– А они-то что сделали?

– Не важно. Лучше расскажи, что вы вчера начудили?

– Ну, выпили немножко.

– Это я понял, – он подумал, подумал, подумал: – Вам повезло, что я вам попался. Попался бы кто другой, вы бы по групповухе, – здесь я невольно хмыкнул, – на пару лет загремели.

– За что?

– Как? Вы там такой погром устроили. Собака полудохлая, из будки не выходит. Раму выбили непонятно чем.

– А.

– Вот тебе и «а». Еще повезло тебе, что несовершеннолетний… Ладно, напишем так: ты у нас будешь как свидетель, Леша же твой просто перепил и чего-то напутал. Ты пытался его остановить, но не получилось. Ему должно повезти, на первый раз простят. Тебе повезло, что я с ним знаком.

Мы немного подумали, как это оформить. Потом написали бумаги, какие надо. И участковый сказал мне, что через пару дней мы должны поехать, извиниться, включить свои способности, чтобы понравиться этой тетке, вставить стекла. И велел мне выметаться.

– А Леха? – спросил я, чувствуя себя идиотом.

– А Леха твой суда будет ждать. Но ему нормально, они там всем семейством, скучно не будет.

– Вот как.

Мне хватило мелочи на один автобус, а до дома надо было с пересадкой. На втором я проехал несколько остановок, пока контролерша меня не выгнала. Дальше я шел пешком почти час, пришел домой уже около восьми вечера. Слава богу, дома никого не было. Я посмотрел на себя в зеркало: лицо у меня было странное, взрослое и не очень привлекательное. Под глазами были мешки, да и сама рожа была слегка сиреневая. Тут я вспомнил, что нужно сделать: пошел на кухню и выпил две кружки воды. Поел. А засыпая, чувствовал себя младенцем.

Леха пришел не на следующий день, как я ожидал, а через день. Пришел с новостями.

– Дали три месяца условно, – сказал он. – Только тебя еще ждет самое интересное.

Я вышел на улицу, и он все рассказал за куревом. Как Васина мама, увидав, что нас вяжут, решила тоже накатать заяву на Васю с Женей заодно. Написала, что они над ней издеваются. Что Вася с топором бегал за ней. Всякую чушь.

– А такое было?

– Ну, что-то такое было, но она еще приукрасила. Дали нам всем троим по три месяца условно. Но я тебе не об этом хотел рассказать. У нас проблемы.

И он рассказал. Они вышли после суда, прогулялись, выпили, зашли еще в один ларек. Купили еще водки, выходят, а там стоит некто Витя – пьяный в кал. Второй сын этой седой тетки, веранду которой мы разбомбили. Помимо петуха Сютина, у нее есть сынок Витя, бывший боксер, не в порядке с головой. И она сыну уже пожаловалась. Ко всему Витя держал ларек, в котором Леша, Женя и Вася купили водки. Стоит он там с двумя амбалами-приятелями. Как увидел, так и сходу вдарил Лехе. Леха аж отлетел, вскочил и побежал, сиганул в кусты и дальше деру. Тот достал пистолет и начал палить, слава богу, был пьян, не попал. Потом друзья уговорили его убрать пистолет, и Витя за неимением другого человека дал пару раз Васе. Леша же бежал и бежал.

– Еще с утра мы с дядей Валерой съездили с ним на стрелу, вроде все в порядке, только Витя, может быть, еще подъедет к нам. Он знает, где я живу…

– Это плохо.

– И тогда нам не повезет…

– И еще Витя хочет познакомиться со мной?

– Это точно. Что нам не сиделось? Ныряли бы себе до утра в эту бочку вонючую.

Так, мне подумалось, что по логике, я теперь – самый интересный для Вити человек. Взялся непонятно откуда, наделал ерунды и даже по голове не получил. Не.

Мы весь вечер сидели на лавочке возле Лехиного подъезда. Леха не знал, на какой он может приехать машине.

– Снимет тачку и катается весь день. Водиле кинет денег.

Мы сидели и ждали. Один раз подъехала «Волга». Вдруг у Леши лицо побледнело, он весь побледнел:

– Это он.

– Где?

– Вон.

Я увидел здоровенького мужика и вжался в себя. Этот мужик выходил из машины, я видел это в угрожающем рапиде, как в фильмах. Я приготовился встать, пойти ему навстречу, получить, но это было не так-то просто. Не такой уж смелый я парень.

– Нет, это не он. Я ошибся, – сказал вдруг Леха. Он был очень рад.

Потом, ночью, я лежал у себя в кровати, с открытым окном, отбивался от комаров и прислушивался, не подъезжает ли кто к дому. Вдруг он уже знает, где я живу? Например, может просто разгромить мне веранду, как я ему. Но мне нужно бы было выбежать поскорее на улицу, чтобы перепало мне, чтобы не вылез отец и тоже не получил по лицу.

Если этот Витя действительно не очень дружен с головой, ждать можно было всего. Я и сейчас отчетливо помню свои ощущения, когда мимо дома ехала любая машина, хотя прошло много времени. Иногда я вспоминаю очень четко какой-то момент из этой вечности под одеялом в ожидании. Или из той вечности в милиции, потом уже все было легче, все подобные ситуации, но тогда все было по-настоящему. Частичка меня так и осталась там, в ожидании, взаперти, в страхе. Как-то Басалаев, мой куратор и препод по режиссуре, сказал, не помню, что именно иллюстрируя этим примером, короче, сказал он, что, если бы любой из нас бежал за троллейбусом, как волк в «Ну, погоди», с головой, застрявшей в дверях, нам бы запомнился зрительный ряд в мельчайших деталях. Запомнили бы каждую морщинку на лицах пассажиров. Может, в этих словах был смысл.