Яд или лекарство? Как растения, порошки и таблетки повлияли на историю медицины - [51]
Мы все еще имеем дело с последствиями. Количество мест в государственных психиатрических больницах, предназначенных для бедных людей, резко сократилось. В то же время количество мест в частных психиатрических клиниках для богатых людей резко возросло.
CPZ изменила саму суть психиатрической помощи. В 1945 году около 2/3 пациентов хьюстонской клиники Меннингера получали психоанализ или психотерапию. В 1969 году – только 23 %. В 1950-х годах в большинстве американских медицинских школ было несколько психиатров, работавших на полставки, и эти специалисты часто воспринимались остальными профессорами как кто-то вроде косматых колдунов. Сегодня в каждой американской медицинской школе есть полноценная кафедра психиатрии.
Не так уж много людей теперь ходят к психиатру. Это не нужно для того, чтобы получить рецепт на лекарство для разума. В 1955 году почти каждый, кто обращался к своему участковому врачу с серьезной психической проблемой, сразу же направлялся к психиатру (который, скорее всего, отправлял его на анализ). Сегодня большинство врачей общей практики готовы и часто способны сами диагностировать проблему и выписать таблетку. В 1950-х годах в шизофрении винили плохое воспитание, эмоционально холодных матерей-«холодильников» и домашнюю обстановку. Сегодня она рассматривается как биохимическая дисфункция, которая имеет мало общего с воспитанием. В 1955 году люди с умеренной тревожностью, малой депрессией, стандартным беспокойством или поведенческими проблемами, проблемами с вниманием или любой из тысячи других умеренных психических проблем должны были решать их с помощью семьи и друзей. Сегодня большинство из них принимают таблетки.
Хорошо это или плохо, но CPZ все изменил.
За 10 лет после появления CPZ в продаже его принимали 50 миллионов пациентов. Но сегодня он практически не используется.
Его вытеснили новые препараты, захватившие рынок, и эта эволюция была подпитана негативными сторонами CPZ. Чем больше старый препарат использовался в 1950-х и 1960-х годах, тем больше появлялось пациентов со странными побочными эффектами.
Это были относительно незначительные явления. Побочные эффекты ожидались от любого нового препарата, и большинство побочек CPZ можно было устранить, выбрав правильную дозировку. Но затем появилось нечто более тревожное. Врачи по всему миру обнаружили, что некоторые из их долгосрочных пациентов, приблизительно один из семи, опять же в основном те, кто принимал более высокие дозы, становились нервными, их языки бесконтрольно высовывались, губы чмокали, руки тряслись, лица искажались в гримасах. Они не могли перестать двигаться, переминались с ноги на ногу, раскачивались на месте. Они ходили дерганой походкой. Некоторым врачам это показалось похожим на симптомы энцефалита или болезни Паркинсона. Это состояние, названное поздней дискинезией, было очень серьезным. Даже когда врачи снижали дозировку препарата, симптомы могли сохраняться в течение нескольких недель или месяцев. У некоторых пациентов они не проходили даже после полного прекращения приема препарата.
Поэтому крупные фармацевтические компании искали следующий значимый антипсихотик, способный делать то же самое, что и CPZ, но с дополнительными преимуществами и меньшим количеством побочных эффектов. К 1972 году на рынке было представлено 20 препаратов. Но ничто из этой первой волны не оказалось значительно лучше препарата, который использовали Лабори и Деле.
В 1960-х годах Жан Деле был на пике своей карьеры. Его работа с CPZ изменила мир медицины, он пользовался всеобщим уважением, и его осыпали все бо́льшим количеством наград.
Затем, 10 мая 1968 года, все рухнуло. Майская революция в Париже вывела на улицы тысячи студентов-революционеров, и некоторые из них решили захватить офис Деле в Сент-Анн. Студенты считали, что безумие не столько биологический, как думал Деле, сколько социальный конструкт, используемый для принуждения к конформизму. Деле символизировал истеблишмент, власть, использующую CPZ как «химическую смирительную рубашку», чтобы контролировать любого, кого сочтет нежелательным. Деле олицетворял все плохое в психиатрии и обществе. Студенты ворвались в кабинет великого человека, выкрикивали свои идеи, опустошали ящики его стола, подбрасывали в воздух его бумаги и отказывались уходить. Они заняли комнаты Деле на месяц. Ходили слухи, что они сняли со стены его дипломы и награды и продали их как военную добычу на площади Сорбонны (на самом деле одна из его дочерей пришла в его кабинет и уговорила охраняющего студента разрешить ей забрать бо́льшую их часть домой). Когда Деле пытался читать лекции, они сидели в зале, играя в шахматы и отпуская грубые замечания. Это было унизительное публичное отвержение работы всей его жизни.
Это сломило его. Деле отказался от своей должности и больше не возвращался к работе.
