Яд или лекарство? Как растения, порошки и таблетки повлияли на историю медицины - [15]
Такие дозы могли убить новичка. И это еще одна проблема: морфий может быть убийцей. Это средство с так называемым узким терапевтическим окном – небольшим диапазоном доз, в которых оно эффективно. Ввести слишком мало – и боль остается невыносимой. Слишком много – и пациент перестает дышать. Поскольку необходимая доза очень близка к летальной, слишком просто достичь передозировки. И накануне 1900 года она случалась с потребителями морфия все чаще и чаще.
К концу XIX века морфий, по некоторым оценкам, стал самым популярным способом самоубийства среди женщин, а у мужчин уступал лишь огнестрельному оружию. В течение десятилетий он также был популярным средством убийства – организовать жертве передозировку морфием было легко, дешево, выявить отравление было практически невозможно (первый хороший тест на содержание морфия в крови или моче был разработан только в 1930-х годах). К 1860 году предполагалось, что опиум и морфий являются причиной трети всех отравлений в США.
Трагические истории о морфии, подобные этой, пользовались большим спросом в газетах. В 1890-х годах юная дочь Эберхарда Захера, уважаемого венского профессора и эксперта по женским болезням, забеременела вне брака. Эта девушка пострадала от подпольного аборта, оставившего ей мучительные боли. Поэтому отец начал давать ей морфий, и она стала наркоманкой. Он винил себя. Что произошло дальше, не очень понятно, но от этого не становится легче. Запертый в ловушке между скандалом, болями дочери и собственным отчаянием, в 1891 году Захер зашел на свои склады медикаментов и взял иглу. Спустя несколько часов они с дочерью были найдены умершими от передозировки морфием. Возможно, ее смерть была случайностью, возможно, это было спланированным убийством и самоубийством – точно узнать невозможно. Эти новости шокировали всю Вену и привели к требованиям ввести регулирование употребления морфия в Габсбургской монархии. Но ничего не было предпринято официально. Казалось, тут мало чем поможешь.
Однако к тому времени, когда на смену XIX веку пришел XX, бездействие уже не представлялось возможным. Было слишком много самоубийств, слишком много несчастных случаев, слишком много убийств, слишком много жизней, потерянных из-за зависимости. Нужно было что-то делать. Должно быть что-то – новое средство, новое чудо из лаборатории, – что могло бы устранить весь ущерб. Поэтому ученые бросились на поиски более безвредного препарата, который снимал бы боль, но не приводил к привыканию и смерти. Так начался столетний научный поиск более безопасных опиатов, не вызывающих привыкания.
Вторая попытка велась в рамках закона. Правительственные чиновники осознали, что опиаты необходимо контролировать. В результате возник вихрь из нормативных актов, войн с лекарствами, демонизации и криминализации как лекарств, так и их потребителей, и 100 лет попыток решить проблему с помощью государственных мер.
Если бы мне пришлось выбрать одно средство, повлиявшее на историю медицины и лекарств, то это был бы опиум. И не только из-за его силы и его глубокого следа в истории.
Вы не получите хорошее без плохого. Каждое научное открытие – это обоюдоострый меч, выгоды неизбежно связаны с рисками: и физическими, и психологическими. Люди часто хватаются за преимущества и предпочитают иметь дело с недостатками лишь в будущем. Конечно, так случилось и с растением радости, как его называли, – с опиумом.
Глава 2
Монстр для леди Мэри
Мэри Пьерпонт была волевой, привлекательной и влюбленной в книги девочкой. С самого начала ей повезло вдвойне: рожденная в конце XVII века в среде титулованной аристократии и потому богатая, она принадлежала к семье, преданной знаниям в той же мере, что и своему статусу. Ее прапрадедушка содействовал основанию первой в мире научной организации, Королевского общества, за три десятилетия до рождения Мэри. Дом их семьи украшала одна из самых обширных и превосходных частных библиотек в мире. Ее отец заседал в парламенте. Детство ее прошло как в сказке: в изысканных домах, с остроумнейшими гостями и бо́льшими, чем у большинства женщин ее времени, возможностями образования. И Мэри, ставшая очаровательной женщиной, известная своими красивыми глазами и многообещающими брачными перспективами, воспользовалась этими возможностями. Она была умна и знала это, и семья развивала ее ум. Еще подростком она вдоль и поперек прочитала всю семейную библиотеку, самостоятельно выучила латынь, сочиняла стихи и вела переписку с епископами.
Но она хотела большего. Она была полна решимости стать исключением из исключений – писательницей. Она терпеть не могла, когда ей говорили, что делать, и защищала свою независимость, поэтому, когда отец попытался устроить ей свадьбу против ее желания, она порвала с тщательно подобранным женихом и сбежала с тем, кого выбрала сама – с Эдвардом Уортли-Монтегю, внуком герцога Сэндвического. Их скандальный союз стал главной темой сезона в высшем обществе. Но ведь все могло быть и хуже! Монтегю, по крайней мере, происходил из хорошей семьи. И у него были амбиции войти в правительство.
